Я объяснил, что подобное со мной бывало и раньше — какие-то странные провалы, перерывы в потоке сознания. ...Дон Хуан попросил подробнее рассказать об этих “провалах”, но мне было крайне трудно подобрать слова. Я начал было описывать их в терминах “забывчивость”, “рассеянность”, “невнимательность”, но он напомнил мне, что в действительности я человек очень обязательный и осторожный, с отличной памятью. ...
— То, что ты называешь провалами и ощущениями — это нагуаль. Чтобы говорить об этом, мы должны заимствовать понятия с острова тональ, поэтому лучше ничего не объяснять, а просто перечислять его проявления.
Карлос Кастанеда. Сказки о силе.

Он объяснил, что мои неудобства в мире магов происходят от недостаточного знакомства с ним. В этом мире я должен ко всему относиться по-новому, что бесконечно трудно, потому что он имеет мало общего с непрерывностью моей повседневной жизни.

Он описал специфическую проблему магов как раздвоенность. Во-первых, невозможно восстановить разрушенную однажды непрерывность. Во-вторых, невозможно использовать непрерывность, продиктованную новым положением их точки сборки. Эта новая непрерывность всегда слишком туманна, слишком зыбка и не придает магам той уверенности, которая позволила бы им действовать так, как если бы они были в мире повседневной жизни.

- И как маги решают эту проблему? - спросил я.

- Никто ничего не решает, - ответил он, - дух или решает это за нас, или нет. Если да, то маг обнаруживает себя действующим в магическом мире, сам не зная как. Вот почему я всегда настаивал, что безупречность - это единственное, что идет в счет. Маг живет безупречной жизнью - и это, кажется, привлекает решение. Почему? Никто не знает.

Да, я прыгнул в пропасть, сказал я себе, и не погиб, потому что, прежде чем достигнуть дна ущелья, я позволил темному морю осознания поглотить себя. Я подчинился ему без страха и сожаления. И это темное море снабдило меня всем необходимым для того, чтобы не умереть, а очутиться в своей постели в Лос-Анджелесе. Еще два дня назад такое объяснение ничего бы не значило доя меня. В три часа ночи в ресторане Шипа оно было доя меня всем.
Я стукнул рукой по столу так, как будто был в комнате один. Люди смотрели на меня и понимающе улыбались. Я не обращал на них внимания. Мое сознание мучилось неразрешимой дилеммой: я был жив, несмотря на то что десять часов назад прыгнул в пропасть, чтобы погибнуть. Я знал, что такого рода дилемму ни за что не разрешить. Мое обычное сознание требовало линейного объяснения, линейные же объяснения были невозможны. Проблема была в нарушении непрерывности. Дон Хуан говорил, что это нарушение магическое. Я знал это теперь со всей возможной определенностью. Как прав был дон Хуан, когда говорил, что для того, чтобы остаться, мне понадобятся вся моя сила, все мое терпение и, прежде всего, стальная выдержка воина-путешественника.