Неопубликованные тексты (Тайша Абеляр)
Глава 3. Санта-Анна
В пустыне Сонора было жарко: почти 38 градусов в тени. Машина без кондиционера была похожа на низкотемпературную духовку. Ранее я научилась делать вяленую говядину похожим образом: оставляя на всю ночь тонкие полоски мяса в духовке на решетке для высыхания. Окно «Шевроле» открылось, и мне в лицо подул горячий воздух. Я чувствовала себя куском сушеного мяса, обезвоженным и безжизненным.
- Не мог бы ты уточнить, что мы собираемся делать во время этой поездки? - спросила я и поросила Карлоса опустиь козырек , чтобы защитить мои глаза от яркого солнечного света. Карлос быстро взглянул на меня, продолжая вести машину.
- Это трудно объяснить, - сказал он, замедляясь на повороте. - Мы продолжим работу без какого-либо конкретного плана и позволим Духу вести нас. Это то, что я делаю каждый раз, когда приезжаю в Мексику, на встречу с Доном Хуаном. Я отдаюсь обстоятельствам, когда они возникают.
- Это меня устраивает, - сказала я, - Но собираемся ли мы ехать бесцельно или направляемся куда-то конкретно?
- Мы едем в города яки Викам и Потам в надежде найти церемониальные маски для Этнографического музея. Это будет наш очевидный маневр; но по сути, мы ищем Силу.
- Как мы узнаем, когда найдем ее? - спросила я, вытирая пот со лба бумажной салфеткой, и Карлос засмеялся над моим болезненным выражением лица.
- Мы будем знать, потому, что что-то в нас изменится или изменится наше восприятие мира. В любом случае, наше путешествие начинается там, в городах Яки.
- Почему именно там?
- Потому что именно здесь дон Хуан и его товарищи встречаются, чтобы обновить себя. Сюда маги из его группы приходят в поисках Силы.
Земля от Ногалеса до Эрмосильо была пустынной; на многие мили не было ничего, кроме гигантского сагуаро и длинного колючего око-тилло, перемежаемого тойонами и небольшими кустами.
Время от времени мы проезжали мимо густых зарослей опунции с маленькими птицами, клюющими её красные плоды. Чтобы отвлечься, я попыталась идентифицировать как можно больше видов флоры Санта-Анны. Если я не знала растение, я спрашивала у Карлоса его название. Похоже, он был очень хорошо осведомлен о растительности в этом районе.
- В какой-то момент я хотел изучить лечебные свойства растений, - сказал он, - И Дон Хуан часто брал меня гулять по пустыне.
- Можно ли выжить в пустыне? - поинтересовалась я.
- Индейцы используют тело кактуса как источник воды, и, конечно же, опунция съедобна, - ответил он. - А также многие другие кусты и корни. Но ты должна знать, какие растения пригодны к употреблению.
Панамериканское шоссе, как черная лента, пересекало эту местность. Я смотрела на белую линию, тянувшуюся перед нами, пока она не исчезла у горизонта, как сияющий мираж из парящей воды. Чтобы облегчить духоту, я обмахнулась носовым платком с запахом одеколона.
Карлос взглянул на белую ткань, которой я размахивала как символом перемирия, и наморщил нос. Около полудня мы достигли участка дороги, на котором велись ремонтные работы. Мы замедлились до минимальной скорости, и я увидела, как дорожные рабочие без рубашек вручную заполняют выбоины.
Рабочий с красным шарфом на голове засыпал смолу в ведро, у другого была широкополая соломенная шляпа, он разравнивал участок каким-то большим железным инструментом. Дальше по дороге другой рабочий поливал водой участок со свежеуложенной смолой, брызгая его веником, в результате чего образовывался пар, так как вода испарялась от жара.
Свежий асфальт выглядел как толстая полоска карамели, расплавленного ликера, достаточно аппетитного, чтобы его съесть.
Потом я поняла, что голодна. За исключением содовой, которую я выпила в Ногалесе, нескольких фруктов, которые мы купили в киоске на обочине дороги, и нескольких крекеров, которые я нашла в сумке на заднем сиденье, я не ела от самой Джилы Бенд. В Ногалесе Карлос решил накормить меня, но из-за того, что я потеряла сознание, мне было очень плохо и я не смогла поесть.
До Эрмосильо, где как говорил Карлос, он знает отличный ресторан, оставалось три часа пути. Смирившись, я порылась в сумке в поисках жевательной резинки, чтобы увлажнить горло. Перезрелые манго начали портиться в полиэтиленовом пакете на заднем сиденье. Их резкий аромат прорвался наружу и ударил мне в ноздри. Запах был сильным, но не отвратительным. Я закрыла глаза и позволила аромату манго окутать меня.
Когда мои ноздри привыкли к этому запаху, я увидела пурпурный свет в области вокруг лба. В космосе перед моими глазами развернулась сцена. Я мельком увидела, как Эмилито делает свой особенный напиток из мангового ликера. На нем была поварская шляпа и фартук поверх идеально выглаженного синего комбинезона. Он был на кухне дома Клары, и стоял перед огромной дровяной печью.
- Поскольку ты живешь на деревьях, - сказал он, - тебе разрешено попробовать этот превосходный ликер, который я приготовил.
Я посмотрела на него с удивлением:
- Я не знала, что ты пьешь спиртное, Эмилито, не говоря уже о том, чтобы делать его самому, разве это не вредно для твоего здоровья?
- Это так, - признал он с беззаботным блеском в глазах,- но это особый случай, поэтому мы попробуем что-нибудь, ты и я.
Я начинала испытывать знакомую панику каждый раз, когда Эмилито нарушал одно из своих строгих правил. Я никогда раньше не видела Эмилито таким несдержанным. Из-за своего хрупкого телосложения он всегда был очень осторожен с тем, что ел и пил. Меня захлестнула дюжина вопросов и множество страхов:
- Что это за особый случай? - спросила я.
- Это мой день рождения», - сказал он писклявым детским голосом.
- Но я думала, ты не празднуешь дни рождения в магическом мире. А как насчет проблем с перепросмотром, стиранием личной истории, а как же «стоять лицом к накатывающему времени»?
- А что насчет них? - спросил он, мигая, как птица, и достал из шкафа два изысканных бокала с гравировкой. Я никогда не видела их там раньше, несмотря на то, что внимательно следила за размещением предметов внутри и снаружи дома. Ничто не ускользнуло от моего внимания, потому что я была одержима тем, чтобы определить, кто живет в доме и что они делают.
- Я думала, что потеря личной истории означает, что человек не сосредотачивается на дне своего рождения, не говоря уже о его праздновании, - сказала я, любуясь бокалами. Они были сделаны из стекла с тонкой ножкой и едва заметными геометрическими узорами, выгравированными по краю.
Он осторожно поставил стаканы на стол.
- Откуда у тебя эта идея? День вашего рождения очень важен.
- Это день, который я хочу забыть, - сказала я.
Он причмокнул.
- Ну, если для тебя это не важно, то для меня это важно, потому что в тот день я начал выплачивать свой долг, - объяснил он.
- Я до сих пор не понимаю. Можешь ли ты сказать мне, что ты имеешь в виду?
- В тот день, когда ты вылезла из корсета и спустилась с дерева, с первого момента, когда ты увидела меня, именно через эту кухонную дверь, это был день, когда я начал выплачивать мой долг. Насколько я понимаю, это был твой день рождения и в каком-то смысле мой тоже. И если ты не помнишь, из за своего медленного и ленивого ума, то сегодня прошел ровно один год с того дня. Так давай выпьем и отпразднуем нашу свободу, Тайша.
Он протянул мне бокал с хересом, наполненный густой оранжево-желтой жидкостью, которую он налил из прозрачной колбы, такой как в химической лаборатории, с выступающим дном. Он поднял свой стакан и ждал, что я сделаю то же самое.
У меня было предчувствие, что как только наши бокалы соприкоснутся, произойдет нечто грандиозное. Я засомневалась. Я не хотела тостов, но все же чувствовал себя обязанной принять жест Эмилито. Я нехотя подняла к нему свой бокал и сказала «Ура», как Эмилито, и даже попыталась немного улыбнуться.
Затем он настоял, чтобы мы чокнулись, сделал глоток своего ликера и наслаждался им, смакуя каждый последующий глоток. Я с осторожностью тоже сделала несколько глотков. Я чуть не задохнулась. На вкус это было похоже на сахарный сироп из скипидара. Густой, липкий и теплый. Эмилито, с довольным видом попивая свою смесь, посмотрел на меня с таким ожиданием, что я сделала еще один глоток.
- Разве это не истинный напиток? - спросил он, ожидая моего ответа.
- Да, так и есть, - подтвердила я, стараясь не вздрогнуть. Это все, что я могла сказать; спиртное обожгло мне горло, и я сомневалась, заговорю ли я когда-нибудь снова. Он заставил меня выпить каждую каплю, и я потеряла сознание, вспомнив, что мне приснился самый яркий сон.
Там были Клара, Манфред и прекрасная Нелида. Я думала, что мы находимся на месте для пикника, пока не поняла, что это задняя часть чьего-то дома. Там была бочка для масла с мескитовым деревом и решеткой наверху. Я почувствовала запах свинины, жареной на мескитовых дровах. Эта встреча была замечательной.
Среди присутствующих были молодые и люди постарше и особенно пристально меня разглядывал один молодой человек. Все казались такими счастливыми, полными энтузиазма и беззаботного восторга, что я забыла о своих тревогах и тоже была счастлива.
Я сосредоточила свой взгляд на молодом человеке. Он казался центром группы людей, которые его слушали. Я хотела пойти туда, но меня остановила Нелида. Она положила руку мне на плечо и сказала: «Оставайся здесь, еще не время. Скоро, на «другой стороне», ты встретишь нового нагваля. Тогда твоей задачей будет объединить обе стороны. Только самая глубокая привязанность позволит тебе это сделать».
Я проснулась. Что-то впивалось мне в ребра. Я поняла, что это ручка двери машины. Мы, должно быть, свернули на крутой поворот, потому что я врезалась в дверь.
- Проклятые собаки, - сказал Карлос, - они всегда перебегают улицу, перед проезжающими машинами.
- Мы её сбили? - обеспокоенно спросила я.
Карлос протянул руку, чтобы помочь мне выпрямиться. Он не ответил, снова взявшись за руль. Думаю, нам повезло. Я подняла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть паршивую собаку, спешащую в канаву у обочины дороги.
- Здесь живут люди? - спросила я, удивившись виду домашнего животного. За исключением строительной бригады, которая должна была быть там только для ремонта дороги, нескольких ворон и бегущей по дороге полевки, я не видела ни единого признака жизни на многие мили.
- Естественно, есть люди, которые живут здесь, – ответил Карлос, - Возле холмов есть несколько ранчо. С дороги их не видно, но они есть. Здесь ночью опасно шататься. Местные сначала стреляют, а потом задают вопросы.
- Кто захочет жить здесь, посреди пустыни Сонора? – спросила я, надеясь, что наш перегревшийся Шевроле не выберет этот участок, чтобы сломаться.
- Дело не в желании, - поправил меня Карлос, - Этот район когда-то был оккупирован индейцами яки, прежде чем они были переселены в Центральную Мексику. Позже их привозили товарными поездами для работы в шахтах. Мы приближаемся к городу Санта-Анна, названному в честь известного генерала, воевавшего при Аламо, а затем ставшего президентом Мексики. О городе даже есть песня.
- Я никогда не слышала о ней, о песне, я хочу сказать. О генерале я конечно слышала. Разве он не был президентом Мексики трижды?
- Он был ранен в ногу и похоронен с почестями, - ответил Карлос, - И когда он впал в немилость, они выкопали его ногу и бросили в реку.
Он вытащил карту Мексики из бардачка и осторожно развернул ее, а затем сложил, чтобы показать только интересующий нас район. Я хотела знать, как далеко мы находимся от Эрмосильо и отличных ресторанов, которые, по словам Карлоса, были там.
Когда мы завернули за поворот, мы увидели заправочную станцию Pemex и несколько зданий. Дома были белыми, а двери выкрашены в ярко-бирюзовый цвет - обычный цвет для этой местности. В большинстве домов в Соноре были двери бирюзового или синего цвета.
Я всегда думала, что это в честь синей мантии Девы Гваделупской, но Карлос сказал, что они такие, так как этот цвет хорошо виден водителям, чтобы они не врезались в дома на поворотах узких улиц. Судя по грязным переулкам и отсутствию тротуаров, грузовик или легковая машина могли протаранить дом при резком развороте.
- Это Санта-Анна, - сказал Карлос, сбросив скорость, - Если ты голодна, мы можем остановиться и поесть здесь.
У меня от нетерпения потекла слюна. Но когда я увидела на дороге мертвую собаку, недавно сбитую машиной, у меня снова заболел живот. Карлос зашел на заправку и сказал мне ждать его в соседнем здании, которое было рестораном, пока он заправит машину бензином. Когда я вошла, то обнаружила, что просторная комната пуста.
На полу был черно-белый линолеум, металлические столы, застеленные скатертями в зеленый горошек. На выбеленных стенах висели картины в рамках с изображением швейцарских Альп, рваные занавески дополняли окна с традиционными синими рамами. В углу даже стоял сломанный музыкальный автомат.
Место выглядело так, как будто оно появилось из фильма 1950-х годов. В любой момент я ожидала, что в дверь влетит банда мотоциклистов и они раскрутят свои мотоциклы вокруг столов.
Я села за один из столиков под потолочным вентилятором, у которого небыло одной лопасти. Из-за синей занавески, ведущей в другую комнату, вышли стройная женщина средних лет и девочка лет десяти. Женщина казалась сонной от жары, или, возможно, они вздремнули в соседней комнате, а я разбудила их, когда вошла.
Я улыбнулась женщине и подмигнула девочке, которая тут же убежала и спряталась за занавеску. Конечно же, я заказала две бутылки газированной минеральной воды Peñafiel на испанском языке.
Женщина улыбнулась, кивнула и через мгновение вернулась с бутылкой газированной минеральной воды и стаканом льда, которым она грохнула об стол. Я решила, что безопаснее пить прямо из бутылки и избегать стакана и льда. Я пыталась расшифровать рукописное меню, когда вошел Карлос и сел напротив меня:
- Забудь, что в меню, - сказал он, взяв его у меня из рук, - В сельской местности Мексики лучше всего заказывать меню дня.
- А что это может быть? – спросила я, протягивая ему салфетку, которую я взяла в держателе для салфеток из нержавеющей стали.
- Я выясню, - сказал он и жестом пригласил женщину подойти.
Состоялся дружеский обмен мнениями. Карлос попытался вовлечь меня в разговор, но поток слов был слишком быстрым, поэтому я глупо только кивала, когда думала, что это уместно. Затем Карлос повернулся ко мне и сказал по-английски:
- Она говорит, что рагу свежее. Мясо убили сегодня только что.
- О каком мясе идет речь? – поинтересовалась я и попросила его вспомнить дохлую собаку на дороге.
- Трудно сказать, - ответил он, пожав плечами. - Посмотрим, ладно? Я заказываю два фирменных блюда этого дома.
Поскольку я согласилась, что мы находимся в поездке за Силой и что я буду оказывать как можно меньшее сопротивление, я принялв его рекомендацию, кивнув.
- Тушеное мясо подойдет, - сказала я, вытирая ложку салфеткой. Карлос заказал и мне, а женщина в выцветшей синей юбке и белой блузке сердито посмотрела на меня, как будто обиделась на то, что я почистила столовые приборы.
Женщина сразу же вернулась с двумя мисками на подносе, кипой горячих лепешек и миской зеленого перца чили. Она поставила их на стол, и я была так голодна, что еще до того, как она выложила лепешки с подноса, я уже окунула их в рагу. Я чуть не поперхнулась. Это было самое острое рагу, которое я когда-либо пробовала. Мне буквально пришлось потушить огонь во рту минеральной водой.
Официантка усмехнулась и сделала вид, что не замечает моего дискомфорта, но я заподозрила, что она мстила мне за мой намек на её грязную посуду, добавив в рагу дополнительную порцию приправы чили.
- Я не знаю, что это за мясо, - сказала я, выпив большое количество воды. Приправа чили была слишком острой. Тушеное блюдо, включая мясо, было равномерно красновато-коричневым, хотя мне показалось, что я обнаружила немного бобов или, возможно, это были кости; я не была уверена.
- Ты думаешь, это собачье мясо?» - спросила я, глядя на тушеное мясо.
Карлос попробовал немного.
- Нет, это больше похоже на корову, - сказал он и уверенно откусил еще один кусок, - Хм. Если подумать, может, это ослиное мясо.
Независимо от того, что это было, он без промедления начал уплетать рагу. По-видимому, он был привычен к острому перцу, потому что съел два зеленых чили прямо из миски. Я же только попробовала своё блюдо и наелась одними лепешками.
- Я уверена, что не ем чье-то домашнее животное, - сказала я в качестве комментария.
- Собаки здесь не домашние животные, - сообщил мне Карлос, - еды не хватает даже для людей, не говоря уж про собак. Собачья жизнь в Соноре ничего не стоит. Им приходится весь день питаться грызунами там, где ничего больше нет.
На лепешки приземлилась муха, и я быстро прогнала ее рукой:
- Почему Мексика такая бедная? - спросила я, отрывая кусок лепешки и оставляя ту часть, на которую села муха, - Мне кажется, что с помощью правительства Соединенных Штатов они смогли вырастить достаточно еды, чтобы прокормить свой народ.
Карлос покачал головой:
- На высших уровнях слишком много мошенничества и коррупции, - сказал он. - Очень мало денег просачивается туда, где они действительно нужны.
- Мошенничество и коррупция, - повторила я, - Два самых плохих слова в английском языке.
Я посмотрела на Карлоса, его блестящие глаза приобрели мрачный вид, открывая более серьезную сторону его характера.
- Революция не освободила мексиканский народ, - продолжил он, - Она только еще больше поработила его. Теперь все в руках правительства или крупных сельскохозяйственных конгломератов, а люди по-прежнему голодны. Что это за революция, когда девяносто процентов земли все еще находится в руках всего лишь десяти процентов населения?
Маленькая девочка включила музыкальный автомат, и комната наполнилась веселой музыкой.
Это была ранчера, типичная музыка Соноры. Среди инструментов был небольшой аккордеон, губная гармошка и какой-то ударный инструмент. Всё это смешалось в задорный ритм, который напомнил мне немецкую польку. Мне было интересно, о чем эта песня, и я попросила Карлоса перевести.
- Я думал, ты сказала, что говоришь по-испански, - прокомментировал Карлос.
- Я говорю, но на самом элементарном уровне.
- Насколько элементарный ты имеешь в виду?
Я поняла, что притвориться уже невозможно. В стране, где говорят только по-испански, несомненно, меня быстро раскусят. Лучше было бы сказать прямо.
- Один год изучения в колледже, - призналась я, - Я не жду, что ты мне всё переведешь, к тому же, я многое понимаю.
Карлос кивнул. Очевидно, он не поверил моему хвастовству. Песня закончилась так же внезапно, как и началась. Женщина вернулась, встала у стола и многозначительно заговорила с Карлосом.
Я смотрела на них, пытаясь не упустить смысл их разговора. Можно определенно сказать, что ее привлекал Карлос и что в какой-то момент она говорила ужасные вещи о своем пьяном муже. Но затем я не смогла уследить за шквалом её шуток, и слушать, а начала оценивать внешний вид женщины. Я была удивлена, увидев, что женщина была не так стара, как мне сначала показалось.
На самом деле, под покровом своего небрежного вида, она была прекрасна: большие миндалевидные глазама, высокие скулы и безупречно, идеально загорелая кожа. Ее замысловатые висячие серьги и длинные черные как смоль волосы, заплетенные в косу, придавали ей экзотический вид. Как ни странно, на указательном пальце правой руки она носила большое кольцо с аметистом. В ней было что-то знакомое, но я не могла определить, что именно.
Мне было интересно, кто она такая и что заставляет ее тратить это время на работу в заброшенном городе в Соноре. Я поняла, что снова начинаю чувствовать свое превосходство. Всю жизнь этой женщины определила она сама. У неё не было иного выбора, кроме как следовать планам своей судьбы.
Так что мне стало жаль, что она оказалась в ловушке в маленьком городке, где ей приходилось все время ждать клиентов, ухаживать за чрезмерно пьющим мужем и недоедающей больной дочерью. Единственным развлечением в ее грустной жизни было бы ходить на мессу по воскресеньям и сплетничать с соседями о своей последней свадьбе или дне рождения.
Я поблагодарила свою счастливую звезду за то, что не оказалась на её месте. Мои мысли были прерваны, женщиной, которая внезапно повернулась ко мне и бросила на меня свирепый взгляд, как будто она уловила направление моих чувств. Меня охватило странное беспокойство, когда я снова вспомнила, как до этого приезжала в Мексику.
Я была с Кларой, она тоже сидела в ресторане, клиентов было мало. Я вспомнила, как странный подозрительный тип уселся за наш стол без приглашния, и как Клара оттолкнула его с такой силой, что ему ничего не оставалоь, кроме как встать и покинуть не только наш стол, но и ресторан.
Теперь я почувствовала, что женщина делает то же самое, когда её взгляд пронзил меня. Вдобавок она указала на меня пальцем с аметистовым кольцом, и у меня сразу же заболела голова. Женщина одарила Карлоса улыбкой, а меня презрительным взлядом и отошла от стола, не оставив у меня никаких сомнений в том, что я совершенно недооценила ее силу.
- Эта женщина - знаменитый целитель, - сказал Карлос шепотом, - У нее есть пациенты, которые приезжают к ней со всей Соноры.
- Что? Ты имеешь в виду, что она не живет здесь, в задней комнате? - промолвила я в изумлении, - Что она не работает здесь официанткой? Я думала, это ее дом.
- Ермилина подменяет свою сестру, которая навещает родственников в Эрмосильо, - объяснил Карлос.
Я чувствовала себя хуже песчаной змеи из-за того, что меня подловили на моих мелочных суждениях.
- А эта девочка? Думаю, она не её дочь.
- Нет. Это дочь её сестры Кармелиты. Она очень похожа на нее, правда?
Я кивнула. Можно было поклясться, что это её дочь.
- Я думаю, у нее нет и пьяного мужа, а?
- Нет. Что заставляет тебя говорить так? Она не состоит в браке.
Я пожала плечами: «Ну, любой может ошибиться», - сказала я себе. Я хотела уйти до возвращения женщины, потому что не хотела снова оказаться с ней лицом к лицу. Мне было неприятно быть её врагом,уже поняла достаточно и знала, что у этой женщины есть Сила. Если она была целительницей, она также могла читать заклинания. И я знала о страхе людей перед сглазом ведьм. Я взглянула на дверь.
- Ты кого-то ждешь?, - спросил Карлос.
- Кого я должна ждать?
В то же время я осознала, что возвращение туда, что я всегда считала страной магии, вызвало у меня странные эмоции, как будто я ждала, как Клара войдет, сядет за наш стол и начнет говорить в своей непринужденной манере, как словно ничего не произошло за многие прошедшие месяцы.
С того момента, как я встретила Карлоса в университете, я хотела рассказать ему о Кларе, Эмилито и доме магов недалеко от Навохоа, но глубокая преграда всегда удерживал меня от разговора о них.
Ранее, во время нашей поездки, я хотела рассказать ему о сне с Эмилито, который мне приснился, но я всегда думала, что рассказывая кому-то о своих снах, я предлагаю ему проанализировать или прокомментировать самую сокровенную часть своего существа, поэтому я промолчала.
- Как ты думаешь, дон Хуан будет в своем доме, когда мы туда доберемся? – поинтересовалась я.
Я начала энергично мотать головой из стороны в сторону, чтобы очиститься. Это была привычка, которую я приобрела с того момента, как осталась с Кларой. Каждый раз, когда я зацикливаюсь на чем-либо или была эмоционально расстроена, я позволяю себе расслабиться, качая головой.
Это движение заставляет электрический ток или толчок энергии проходить по моему позвоночнику в затылок, вызывая непроизвольную дрожь, которая помогает мне избавиться от любого напряжения.
- Может быть, - сказал Карлос, с любопытством глядя на меня, - Но, как я уже сказал, его иногда трудно выследить.
- Он прячется от тебя?
- Не совсем, его просто нет дома, и никто не знает, куда он ушел и когда вернется.
- Это может затруднить полевые исследования, - сказала я, откусывая один из острых перцев. - Что, если его сейчас нет? Мы проделаем весь это путь напрасно.
Перец был очень острым, но я сделала вид, что это меня совсем не беспокоит. Я подумала, что есть что-то очень впечатляющее в том, чтобы есть перец чили прямо из миски. Я помню, как мои братья ели перец чили из банки, не моргнув глазом, в своего рода испытании на детскую храбрость.
Поскольку я копировала все их действия, я также имитировала и эту их затею. Пусть у меня во рту появились бы пузыри от ожогов, но я хотела показать, что я такой же мачо, как и они. Я поняла: перепросмотр не излечил меня от моей глубокой склонности к соперничеству - я делаю то же самое сейчас, хотя больше уже не ребенок.
- Что значит напрасно? - сказал Карлос, приподняв бровь в улыбке, - А как насчет того, чтобы наслаждаться обществом друг друга?
Это было так похоже на стиль Клары, что мне пришлось рассмеяться.
- Поездка не будет напрасной, - заверил меня Карлос, - ты помнишь, мы собирались найти маски для Этнологического музея?
- Какие маски ты ищешь? – спросила я.
- Маски Пасколы. Маски, вырезанные для танцев, которые индейцы яки исполняют во время своих праздников. Они изображают животных или духов. Индейцы яки верят, что, надев маски во время танцев, они могут войти в мир духа.
- Как ты думаешь, это возможно?
Карлос сделал глоток минеральной воды.
- Конечно. Или же нет?"– ответил он вопросом на вопрос.
Я хотела ответить: «Конечно, думаю это возможно», но прозвенел знакомый внутренний предупреждающий звонок. Сейчас не время и не место говорить о моем собственном опыте.
- В каком-то смысле, - ответила я небрежно. - Говорят, маги делают это все время, хотя я не знаю, что такое магия. Может ты мне расскажешь?
- Магия - это способ воспринимать больше, чем наше общество и наше личное окружение позволяет нам воспринимать, - сказал он. - Маги говорят, что существует гораздо больше, чем кажется на первый взгляд, но чтобы действительно воспринимать другие уровни реальности, такие как мир духов, нужно накопить личную Силу.
Он стал серьезным и сказал, что исследование практик магии и их разновидностей было причиной, по которой он регулярно приезжал в Мексику.
- Если попадется нечто, связанное с магией, я это узнаю, - сказал он с улыбкой.
Муха снова кружила над столом. Я прогнала ее:
- Как насчет дзен-буддизма?, - спросила я, и он удивленно посмотрел на меня, - Как насчет этого? Знаешь ли ты, что если в старые времена в Китае буддийские монахи хотели построить дорогу, им приходилось поднимать червей с земли и перемещать их в безопасное место и только после этого они могли продолжить строительные работы ?
- А я думал, дорожные работы здесь, в Мексике, идут медленно, - смеясь, сказал Карлос. - Звучит совершенно утомительно. Зачем им это делать?
- Буддисты считают неправильным убивать даже мельчайшие формы жизни. Возьмем для примера эту муху. Сидящий здесь дзен-буддист не ударил бы ее.
Карлос посмотрел на меня с любопытством, как будто жар перца чили раскрыл во мне все самое лучшее. Я рассказала ему, как однажды мой учитель карате, читая лекцию своим ученикам о важности дзен в боевых искусствах, начал бить всех мух, которые садились на его стол:
- С помощью свернутого журнала о боевых искусствах он прикончил их, - сказала я, - Мой учитель не видел иронии во всем этом. Но для меня это было большим открытием. После этого я больше не могла его уважать.
- Ты потеряла уважение к своему учителю из-за того, что он убил муху? - спросил Карлос.
- Какое отношение к уважению имеет убийство мух?
-Ты не понимаешь? Не потому, что он убил муху, а из-за того, что она представляла. Было очевидно: мой учитель пытался убедить своих учеников в том, что он учитель Дзэн. Но мухи стали безошибочным примером
Карлос посмотрел на меня, как на муху, которую хотел раздавить.
- Разве ты этого не видишь? - сетовала я. - Неужели не понимаешь?
- Я сочувствую тебе. - сказал он наконец. - Я тоже потерял уважение к своему учителю Дону Хуану. Он продолжал называть меня тупым придурком, и, поскольку он знал, что я им не являюсь, я больше не мог его уважать. Я думал, что он намеренно оскорблял меня и что это он был глуп, не оценив мою значимость. «Я *** и ты тоже», - сказал он и мне совсем не понравилось, что он включил меня в свое описание.
Мы еще не были в столь близких отношениях, чтобы он мог безнаказанно оскорблять меня. К счастью, я не переставал наблюдать за ним, и теперь я уважаю его еще больше, так как знаю, что он был прав.
Фактически, когда я подумала об этом, я поняла: для я меня было важно, чтобы Карлос уважал меня. Я сознательно пыталась произвести на него хорошее впечатление, вплоть до поедания перца чили. К моему разочарованию, основные предпосылки, которые управляли моим поведением, не изменились, несмотря на перепросмотр.
Клара предупредила меня, что недостаточно просто перепросматривать свою жизнь; нужно также действовать на основе понимания, которое приносит внимательное изучение нашей жизни. Дело не в том, чтобы внезапно стать другим.
Но, осознавая свои привычки, человек на мгновение останавливается, и начинает действовать иначе, если он того пожелает. Перепросмотр, выдвигая на первый план осознанность, дает человеку шанс стать не таким как все. Сделает ли человек этот выбор или нет, зависит от его энергии в данный конкретный момент.
Большую часть времени я видела, как несмотря на мое понимание собственной поведенческой динамики, моя первоначальная реакция оставалась такой же, как и всегда. Чтобы произвести впечатление на своего партнера, я сказала: «Вы знаете песню под названием « Ich Liebe Caborca?» Не дожидаясь его ответа, я начала петь несколько строк из песни, которой меня научила Клара, о городе в Великой пустыне, населенном немцами.
Карлос не был впечатлен. На самом деле, мое пение, казалось, смущало его больше, нежели моя попытка говорить по-испански.
Он сказал мне заткнуться. Но вместо обиды о, я упорно начала петь громче. Я не знала причины случившегося, так как никогда ни перед кем не пела. Присутствие Карлоса, казалось, делало со мной странные вещи. Когда я закончила всю песню, я начала нервно смеяться. Видимо перец чили сжег мне мозги, потому что, когда я повернула голову, мне показалось, как я увидела птичье лицо Эмилито, выглядывающее из-за синей занавески, ведущей в другую комнату.
На мгновение он погрозил пальцем, предупреждая меня не баловаться. Это произошло так быстро, что я поняла: это лишь иллюзия, продукт моей помраченной мысли, как мираж воды на пустынной дороге. Мой разум объяснил это тем, что это, возможно, целительница или маленькая девочка высунулись из-за занавески, однако я серьезно отнеслась к призрачному предупреждению Эмилито. Я приложила все свои усилия, к обретению контроля над собой.
- На что ты смотришь? - спросил Карлос.
- Мне показалось, я кое-кого видела.
- Но в комнате никого нет, - сказал он с беспокойством.
- Я имею в виду кого-то, кого я знала в прошлом.
Я смотрела прямо на него. Мыльный пузырь лопнул, и я без сомнения знала - Карлос и был тем человеком, которого, по словам Эмилито, дух свяжет со мной. У меня просто не было возможности сказать ему это, иначе он посчитал бы меня сумасшедшей, а это последнее, что я хотела, чтобы обо мне кто-нибудь думал, особенно Карлос. Он казался слишком серьезным, и, по моему ощущению, только разумный и рассудительный человек выдержит его проверку.
- Ты знаешь много людей в Мексике? – нарочито небрежно спросила я.
Он назвал имена нескольких человек, но Клары и Эмилито среди них не было. Женщина вернулась, и Карлос заплатил за еду, дав ей несколько банкнот. Они болтали, а я смотрела, как мухи дерутся за крошки на столе. Затем глаза женщины на мгновение встретились с моими, и в этот момент я поняла, что мы встречались раньше.
Она была одной из женщин в видении, которое происходило в доме Эмилито. Я с ужасом посмотрела на нее. Но она не улыбнулась, чтобы меня успокоить, как мне бы хотелось. Вместо этого, к моему ужасу, она взглянула на меня с крайним презрением.
Когда мы собрались уходить, она последовала за нами и резко приблизившись, прошептала мне на ухо: «Прекратите индульгировать, юная леди, - сказала она по-английски, - или у вас будут серьезные проблемы». Моей ответной реакцией была ярость, я не хотела ей верить, но я знала, что отчасти она права.
