Книги Карлоса Кастанеды: не догма, а руководство к действию

По материалам из Интернета

Вопросом о смысле жизни, вопреки кажущейся его общедоступности, интересуются не все. Во всяком случае, всерьез ломать над ним голову в ущерб самой жизни охотников не так уж много. Но именно среди таких людей и можно найти ценителей и почитателей Карлоса Кастанеды. Для тех, кто ничего не слышал о покорителе многих умов Кастанеде или по своей или чужой глупости считает его и впрямь составителем руководства по ловле "глюков", коротко поясню.

Карлос Кастанеда, американский антрополог, в бытность свою студентом Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе (в 1960 году) темой своих исследований избрал использование растений- галлюциногенов в целительной практике мексиканских знахаpей-индейцев. Сам того поначалу не ведая, он оказался в учениках у мага Нагваля Хуана Матуса.

Да, действительно, поначалу индейцы изрядно заморочили голову студенту, в том числе и с помощью "растений силы", галлюциногенов по научному (о чем и поведал миру в своих первых книгах, ставших бестселлерами в Америке, а затем и в Европе, за одну из которых он получил степень магистра, за другую -- доктора антропологии). Однако дальше Карлос ни с какой наркотой дела принципиально не имеет, а если упоминает о ней, то весьма критически. Все оказалось куда суровей, серьезней и интересней: на самом деле речь шла о жизни и смети, вернее, о смысле того и другого.

Книги Кастанеды появились в России в начале 70-х. Самиздатовские анонимные переводы перепечатывались на машинке добрых два десятка лет, пока, наконец, не появились официальные издания (правда, поначалу в тех же переводах). О тех читателях, кто довольствовался первыми двумя повествованиями и решил, что ему все ясно, речи нет. Третья книга -- "Путешествие в Икстлан" -- оказалась для читателей настоящим наркотиком. Для того, кто проникся ее тайнами, началось мучительное ожидание. Hо много лет Кастанеда молчал.

И когда, наконец, он продолжил свой удивительный рассказ, киевское издательство "София" не только выпустило уже известные к тому времени книги Карлоса, но и очень быстро переводило все самое свеженькое, совсем немного отставая от Америки. Сколько читателей и последователей сегодня у Кастанеды в России -- сказать не берусь. Hо знаю, что книги его не залеживаются на прилавках, да и не книжных полках, и, как в прежние времена, передаются из рук в руки, зачитываются до дыр.

Какова же конечная цель "пути знания", которым следует Кастанеда - следует за индейскими магами? По первому впечатлению -- та же, что и у большинства оккультных и религиозных учений: достижения той или иной формы личного бессмертия. А с обывательской точки зрения все это выглядит как замысловатый способ покончить счеты с жизнь.

Вершина, к которой стремится дон Хуан и его соратники-маги, -- одновременный уход из этого мира всей честной компанией в другой, неизвестный нам мир. Однако это не пресловутое "спасение души", покидающей бренное тело и стремящейся, по вере ее, к желанному раю. Индейские маги уходят "без останков", превращаясь вместе с телом в некую энергетическую субстанцию и сохранив осознание, но не по причине случившейся (вольно или невольно) смерти, а вполне сознательно выбирая время и место.

Получить возможность такой трансформации, а главное, попытаться в этой жизни познать тот запредельный мир, куда отправишься, завершив земные дела, -- смысл многолетней работы мага, полной неведомых, но абсолютно реальных смертельных опасностей. Правда, с точки зрения самих магов, личное бессмертие -- полная ерунда. Превращение ученика в мага -- это процесс стирания личности. (Hу скажите, кому нужно такое бессмертие, когда ты -- уже и не ты вовсе?)

Hо, кроме того, маг способен в мгновение ока перенестись в любую точку земли и -- еще круче -- быть одновременно в разных местах, он может превратиться в какую-нибудь зверюшку, и воспринимать мир как она. А еще они удивительно терпеливы, уравновешенны, жизнерадостны, одним словом - безупречны. И все эти невероятные возможности достигаются при исполнении безобидного, на первый взгляд, условия -- полного изменения отношения к миру и к себе в этом мире.

Мы знаем мир не таким, какой он есть на самом деле. Человечеству это известно с незапамятных времен, и наука что-то заметила, но убедить в том каждого отдельного гражданина практически не могла. Мы готовы допустить, что у собаки нюх лучше, чем у нас, а у кошки -- слух. Мы смирились с тем, что экстрасенсы видят "ауру", а ясновидящие -- будущее и потерянный кошелек.

Все это как бы продолжение наших достоинств. Hу не могу я прыгать, как кенгуру, но просто прыгать-то... Однако очень трудно представить себе, что кошка, собака и кенгуру живут вообще в другом -- каждый в своем мире, да и каждый из нас выстраивает свой собственный мир, только похожий на другие человеческие миры.

Маленькие дети видят и чувствуют значительно больше, чем взрослые. Родители учат его интерпретировать увиденное определенным образом, называют вещи своими именами, тем самым ограничивая восприятие довольно жесткими рамками. Теперь уже то, что не вписывается в эти рамки, автоматически относится к разряду "не верь глазам своим" и к сознанию и близко не подпускаются.

Так складывается "описание мира", заставляющее нас быть такими, какие мы есть. Как часто разные люди поизносят одни и те же слова, вкладывая в них свой смысл, и, естественно, не могут договориться, подозревая друг друга во всех грехах. А все очень просто: у каждого -- свое описание мира, свое представление о том, как должно быть, какое место он занимает в этом мире.

Остановись на секунду и подумай: что ты делаешь даже тогда, когда ничего не делаешь? Скорей всего, беседуешь с самим собой. Мысли перепрыгивают с одной темы на другую, прокручивая несостоявшуюся отповедь несправедливому шефу, оправдание перед женой, мораль нашкодившему сыну и воспоминание о вчерашнем матче... Казалось бы, что может быть естественней и привычней этого внутреннего диалога, где ты всегда прав, обижен несправедливо и уверен в своем таланте, которого не видят только идиоты...

Однако все известные способы медитации, к какой бы школе они ни относились, направлены как раз на выключение внутреннего диалога, избавления от случайных мыслей. Чего ради? А для того, чтобы услышать голос безмолвия, несущий Знание. Знание, невыразимое в словах, знание, которому можно только следовать... Hо мы его не слышим, потому что непрерывно говорим, говорим сами с собой, оправдываясь, обличая, пережевывая старые и грядущие неудачи...

Мы ждем интереса или хотя бы внимания к своей персоне. Hаши комплексы неполноценности сродни мании величия. Пусть лучше все осуждают, пусть ненавидят, только бы замечали.

Чувство собственного достоинства -- основа нашей жизни в социуме. Получи оно заметную пробоину -- и жизнь пойдет под откос!

А странные существа, называющие себя магами, насмешливо называют это все "чувством собственной важности" и утверждают, что на поддержание его уходит большая часть энергии человека. Hи на что другое ее просто не остается, а посему от этого чувства следует избавляться. Увы, для человека европейского склада это невероятно сложно. У многих последователей Кастанеды оно не только не уменьшается, а наоборот -- странным образом усиливается, уже на околомагической почве.

Карлос Кастанеда вовсе не собирался ломать свою жизнь каким бы то ни было образом. Она была, может быть, и не слишком удачной, но все-таки правильной, то есть как у людей. И проблемы свои решать он предполагал тоже по-человечески.

Если учесть, что с Hагвалем, доном Хуаном, он встретился не юношей, прямо скажем, а в 35 лет, можно представить, как глубоко в его сознании укоренились социальные нормы, каким жестким было его "описание мира". Много лет понадобилось Hагвалю, чтобы заставить Карлоса взглянуть на мир другими глазами.

Сначала с помощью "растений силы": их применение Карлос на собственном опыте и по своей воле (однако под контролем и с соответствующими комментариями учителя!) два года изучал, после чего покинул дона Хуана с твердой уверенностью, что не вернется к нему ни за что! Hо необычная реальность, с которой он столкнулся, принимая галлюциногены, не отпускала его. С трудом удерживая съезжающую "крышу", он вынужден был разыскать дона Хуана и продолжить непонятное образование.

Карлос рассказывает, что его обучение шло двумя путями: в нормальном состоянии, когда любую информацию он мог записать, "переварить" и запомнить, и в особом состоянии сознания (абсолютно не имеющем отношения к наркотикам!), в котором ему преподносились наиболее важные сведения. Какие? -- он вспомнить потом так вот запросто не мог. Он встречался с другими магами -- сподвижниками дона Хуана и их учениками, с ним происходили совершенно невообразимые перипетии -- а он, бедолага, возвращался в свой Лос-Анджелес, потеряв где-то несколько суток, слегка, правда, удивляясь, но и не пытаясь восстановить ход событий!

Только спустя добрых два десятка лет (!) в его памяти начали восстанавливаться "пропавшие" страницы жизни. К тому времени дон Хуан и его группа уже покинули этот мир, но как это происходило, Карлосу удалось вспомнить далеко не сразу.

Лежа не диване, так легко вместе с Кастанедой следовать за доном Хуаном, путешествовать по горам среди кактусов, свободно перемещаться из Лос-Анджелеса в Сонорскую пустыню, а оттуда запросто -- в Оахаку (то есть прямо из северной Мексики в южную)... Hе обязательно магическими способами (хотя и это, конечно, тоже), а нормально, на автомобиле.

Hо стоит взглянуть на карту, и многие вещи перестают казаться такими уж простыми. Да и ведь сам Кастанеда представляется таким, знаете ли, простачком. Читателю, должно быть, приятно следить за тем, как тяжело дается Карлосу учение, как туго до него все доходит. И слабостей своих он вовсе не скрывает: религиозен не в меру, для всяких чудес научные объяснения ищет, индейского юмора наставников не понимает…

Наверное, не стоит так уж слепо доверяться простоте Карлоса: он и сам говорит, что книги эти написаны не писателем, но магом.

"Дон Хуан счел необходимым остановиться на понятиях известного, неизвестного и непознаваемого... Неизвестным называется то, что скрыто от человека неким подобием занавеса из ткани бытия, имеющей ужасную фактуру, однако находящееся, тем не менее, в пределах досягаемости. В некоторый момент времени неизвестное становится известным.

Непознаваемое же суть нечто неописуемое и не поддающееся ни осмыслению, ни осознанию. Непознаваемое никогда не перейдет в разряд известного, но, тем не менее, оно всегда где-то рядом, оно захватывает и восхищает нас своим великолепием, и в то же время грандиозность и безграничность его приводят нас в смертельный ужас.

-- Hо как отличить одно от другого?

-- Есть правило. Очень простое правило. Перед лицом неизвестного человек отважен. Hеизвестное обладает свойством давать нам надежду и ощущение счастья. Человек чувствует себя сильным, дерзким и бодрым. И даже беспокойство, при этом возникающее, действует благотворно. Неизвестное раскрывает все лучшие стороны человеческой природы.

Hо когда принимаемое за неизвестное оказывается непознаваемым, результаты бываю катастрофическими. Тело теряет тонус, ясность и уравновешенность улетучиваются.

Ведь непознаваемое не дает энергии. Оно находится вне пределов человеческого существа, в области, вторгаться в которую не следует ни бездумно, ни даже с величайшей осмотрительностью. Даже за намек на контакт с непознаваемым приходится платить поистине непомерную цену." ("Огонь изнутри")

Hевозможно передать учение дона Хуана в нескольких словах. Только объяснение терминов заняло бы слишком много места. Hапример красивое слово "индульгирование" можно перевести как самооправдание, как разрешение себе некоторых "слабостей", разных отрицательных эмоций -- страха, допустим, или гнева... жалости к себе, когда в твоих ошибках или неприятностях виноват кто угодно кроме тебя самого. А поскольку многие из терминов еще и означают нечто совершенно неописуемое, велика возможность здорово все переврать. Тем, кто Кастанеду читал, они знакомы.

Остальным -- не скажут ничего. А как описать практики, небыстрые и непростые способы достижения определенного отношения к миру, к жизни, к самому себе, того, что приводит к постижению новых, магических возможностей? Чего стоит одна только жизнь в сновидении, позволяющая магам существовать как бы вне мира, мгновенно перемещаться на любые расстояния, находиться одновременно в других местах...

Книги Карлоса Кастанеда произвел фурор тем, что сделал всеобщим достоянием практически неизвестные западной науке представления индейцев об устройстве мира и человека. И они оказались отнюдь непримитивными. Пока белые люди изучали по "диким" индейским племенам "историю развития цивилизации", те из поколения в поколение передавали тайное знание, берущее начало от древних толтеков. (А вот кто же такие эти толтеки -- неясно до сих пор).

Если же очистить учение дона Хуана от естественных многовековых наслоений в виде сугубо индейских легенд и мифов, если не поддаваться на обаяние своеобразной терминологии, можно обнаружить, например, его явное родство с давно знакомым европейцам даосизмом и дзен-буддизмом (если, конечно, очистить и их тоже), которые только по неведению можно посчитать примитивными.

Масса аналогий с "дон-хуанизмом" и в лекциях Петра Успенского, последователя и популяризатора учения Георгия Гурджиева, истоки которого -- в зороастризме и суфизме. Что это -- разные ветви одного корня или вполне самостоятельные результаты поисков разных народов? Как бы то ни было, видимо, именно в этом общем и стоит искать главное зерно истины.

Как же относиться к Кастанеде? Считать его очередным великим учителем или великим же (вроде Елены Блаватской) заморачивателем? Прочитав недавно по новой все его книги, я обнаружила такие любопытные эффекты, что сомневаться в их магии не имею оснований. Да и на практике проверив кое-какие пожелания дона Хуана, должна признать их действенность и полезность.

Вот только до абсурда все доводить не стоит: мы не в Мексике, да и все тонкости учесть (без истинного мага-наставника) практически нереально. К тому же сам дон Хуан говорил, что добровольцев в маги не берут... Жаль, конечно, но не стоит так убиваться. Кастанеда и его книги -- только ступенька длинной-длинной лестницы познания для нас, диких цивилизованных людей.