Безрассудные дочери дона Хуана
Из журнала «New Age», март–апрель 1994 г.
Оказывается, Кастанеда не был единственным учеником дона Хуана. Если вы один из тех читателей, которые всегда чувствовали, что Карлос Кастанеда в своих книгах чего-то недоговаривает, то вы, оказывается, были абсолютно правы. В «Искусстве сновидения» Кастанеда дополнил картину, внеся в нее нечто удивительное — кто-то мог бы сказать, невероятное — новую информацию.
Для начала он сообщает, что еще семь человек — включая двух женщин, которые написали книги о своем опыте и начали проводить семинары, — также начали свой путь в магии одновременно с ним, хотя никто из них не знал об участии остальных.
Почему же мы об этом узнали только теперь? Кастанеда объясняет это так: чтобы научиться методам и приемам магии, сначала надо научиться входить в то, что дон Хуан называет «вторым вниманием», невидимый мир, который, как утверждает Кастанеда, был для него отделен от мира повседневной жизни.
Но когда дон Хуан решил «перенести свою точку сборки с ее места фиксации в обычном человеческом мире», произошло нечто замечательное: его ученик осознал — «к своему великому изумлению», — что почти двадцать лет он во втором внимании взаимодействовал с несколькими другими учениками и среди них — с тремя женщинами, которыми оказались Тайша Абеляр, Флоринда Доннер и Кэрол Тиггс.
Все, что накапливалось, вышло на поверхность. Например, невероятная история Тайши Абеляр, которую она рассказывает в своей книге «Магический переход: Путь женщины-воина», началась со встречи с таинственной женщиной по имени Клара Грау, когда Тайша писала этюды в горах недалеко от своего дома в Туксоне, Аризона.
Внезапно Грау предложила двадцатилетней Абеляр посетить ее дом в Мексике — что в представлении читателя перекликается с первой встречей Кастанеды с доном Хуаном. Во время своего пребывания в Мексике Абеляр обнаружила, что Грау является членом неформального кружка из шестнадцати магов, которые, согласно Кастанеде (написавшему предисловие к этой книге), работали «под руководством дона Хуана Матуса».
Грау обучает Абеляр ряду необычных искусств, начиная с того, как уравновесить природный изъян, через который половые связи с мужчинами оставляют «особые энергетические линии в теле женщины... похожие на светящихся ленточных червей, которые движутся внутри матки, поглощая энергию».
В духе кастанедовских концовок, которые неизменно намекают, что повествование только начинается, «Магический переход» заканчивается заверением Абеляр, что она скоро встретит своего последнего учителя, который введет автора в «магию бесконечности» — при этом предполагается, что ее первую книгу благословила Богиня.
Различные отзвуки трудов Кастанеды пронизывают вдоль и поперек произведения Флоринды Доннер, антрополога, чьи полевые исследования — подобно исследованиям Кастанеды — одни прославляют за их поэтическую живость, а другие критикуют как бесстыдный вымысел.
Книгу Флоринды Доннер «Шабоно: Истинное приключение в магической глуши южноамериканских джунглей», где описана жизнь среди индейцев яномамо в Южной Венесуэле и Северной Бразилии, «Ньюсуик» назвала «выходом за антропологические вопросы и категории в далекие пространства удивительной незнакомой нам культуры». Сам Кастанеда в своем предисловии охарактеризовал книгу как «искусство, магию и прекрасную научную книгу одновременно».
«Скандальная, а не прекрасная научная», — возражает антрополог Ребекка де Холмс, которая в своей статье, напечатанной в «Американском антропологе», пишет: «Мне трудно поверить, что Доннер проводила много времени с яномамо». Этнографические данные Доннер «скорее заимствованы со знанием дела из других источников и объединены в своего рода смесь фактов и фантазии, чем так прославился Кастане- да», утверждает де Холмс, обвиняя Доннер в плагиате материала из вышедшей в 1969 году книги бразилианки Елены Валеро «Яномама: рассказ белой девочки, похищенной индейцами Амазонки».
И так было всегда: очевидно, такие противоречия неизбежны в отрасли, которая всячески способствует тому, чтобы ее исследователи устанавливали субъективные, чувственные отношения с конкретным местным окружением, а потом ждет от них простого «описания» результатов, как «от наблюдателя, устроившегося на краю пространства и бросающего свысока взгляды на нечто совсем иное», как сформулировала профессор Стэнфордского университета Мэри Луиза Прэтт.
Конечно, все, что не удается подтвердить, объявляется мошенничеством. Если бы можно было показать, что это так, Кастанеда, Абеляр и Доннер, если воспользоваться метафорой, заслуживают того, чтобы их «вывесили просушить» на солнышко.
Однако, пока их критики не могут привести неопровержимых доказательств мистификации, а лишь беспокойные подозрения, лучше направить прожектор на ортодоксальную антропологию с ее весьма спорным допущением относительно «объективного» наблюдения. Ведь может статься, что главное в учении Кастанеды, Абеляр и Доннер — это то, что такое исследование в общественных науках является ценным и объяснимым и что именно ортодоксальная антропология есть на определенном уровне рассказывание сказок.
