По узкой горной тропинке шел человек. Казалось, он никуда не торопится, это выглядело тем более странным, что мир постепенно окутывали сумерки. В этих местах и днем-то ходить опасно, а пробираться по ним ночью… С низкого грозового неба срывались капли дождя, резкие порывы ветра грозили скинуть одинокого путника в пропасть. Он шел, упрямо склонив голову, секущие его лицо дождевые капли вызывали у путника лишь презрительную улыбку. Он был еще молод, однако черты лица его, его суровый взгляд говорили о силе. Вот путник покачнулся на кромке обрыва, затем замер, услышав чуть впереди и выше какой-то звук. В нескольких метрах от него через тропинку прогрохотал камнепад, несколько мелких камней задели его ногу. Путник лишь усмехнулся.
— И это всё, что ты можешь? — спросил он, обращаясь неизвестно к кому. Обойдя распластавшийся поперек тропинки валун, спокойно пошел дальше.
Быстро темнело, редкие капли дождя постепенно превратились в настоящий ливень. Одежда путника промокла, но он, казалось, даже и не заметил этого. Его лицо выражало все ту же упрямую решимость.
Вершины перевала путник достиг уже в полной темноте, было даже непонятно, как он различает что-либо в этой кромешной мгле. Здесь находилась большая площадка, открытая всем ветрам. Слева она обрывалась в бездонную пропасть, справа тянулись вверх щербатые скальные выступы. Выйдя не середину, путник остановился. Повернувшись лицом к вырывавшемуся из провала ветру, поднял руки и раскатисто засмеялся.
— Ну вот он я! — прокричал он, его слова тут же подхватывались ветром и уносились прочь. — Ты видишь, здесь больше никого, только ты и я! Давай, покажи себя! Ты же слышишь меня, я знаю!
Воздух с грохотом расколола молния, путника швырнуло на скалы. Несколько секунд он лежал неподвижно, потом шевельнулся. Медленно приподнялся, провел рукой по лицу, стирая дождевые капли вперемешку с кровью — на его щеке появилась рваная рана. Наконец он снова поднялся на ноги, посмотрел вверх и усмехнулся.
— И это всё? — спросил путник, в его голосе звучала издевка. — Я ожидал от тебя большего. Ну давай, покажи, на что ты способен! Ну же!
Новые всполохи молний не заставили себя ждать, и это было настоящее буйство огня. Путник стоял, раскинув руки и с яростной усмешкой глядя вверх, вокруг него плясали, извивались голубыми змеями огненные сполохи. Казалось, безумца ждала неминуемая гибель — но странное дело, смертельные разряды обходили его стороной. Так продолжалось больше минуты, затем в лицо путнику пахнуло ветром, и все прекратилось.
Он стоял неподвижно, все так же раскинув руки и подставив лицо дождевым струям, в его ушах еще стоял грохот раскатов. Но вот он шевельнулся, медленно опустил руки. Его губы вновь исказила усмешка.
— Ну и что же ты не убил меня? — с издевкой спросил путник. — Ты же такой всемогущий. Давай, убей меня! Сожги, раздави, сотри в порошок! Покажи свою силу!
Снова оглушительно громыхнула молния, разряд впился в камень у ног путника. Тот лишь усмехнулся.
— Что, никак не решишься? Кишка тонка? А все потому, что мы оба знаем правду. Ты — и я. Ты всемогущ, я ничтожен. Ты бессмертен, мой век подобен мгновению. Тебе ничего не стоит убить меня — но даже ты не можешь меня переделать, не можешь заставить покориться тебе. И в этом корень твоей ненависти ко мне. Ты лишил меня всего, что я имел. Ты уничтожил тех, кого я любил. Ты изуродовал мое тело — но дух мой остался тебе неподвластен. Теперь тебе осталось только убить меня, и этим признать свое поражение. А каково оно, терпеть поражение? А, всемогущий? — Путник тихо засмеялся. — Не случалось еще проигрывать человеку?
Вырвавшийся из пропасти порыв ветра стеганул путника по лицу, тут же раздался грохот очередной молнии. Позади путника, едва не задев его, рухнул огромный кусок скалы.
Путник спокойно обернулся, окинул взглядом лежавший за его спиной камень. Потом снова упрямо вскинул голову.
— Не убеждает, — сказал он, усмехнувшись. — Что толку крошить скалы, если не можешь убить меня? — Путник демонстративно сплюнул себе под ноги.
Ответа не было. Все так же шел дождь, все так же дул ветер. И все-таки что-то изменилось.
