в плане перевода как всегда в английском языке (в данном случае) критичное, это так называемая, полисемантика (полисемия);
поэтому тут в круглых скобках даны доп. варианты перевода, как синонимы;
но теперь проще, чем было в 90-е годы в плане доступности всяких электронных словарей и переводчиков, поэтому его можно делать гораздо
точнее, аккуратнее, если не торопиться; 

окончание главы 20:

Он подобрал прутик и нарисовал овальную фигуру на мягкой земле. Затем он добавил
горизонтальную линию, которая пересекла её посередине. Указывая на два раздела, он
объяснил, что двойник разделён на нижнюю и верхнюю секцию, которые примерно соответствуют
в физическом теле брюшной и грудной полостям. В этих двух секциях циркулируют два разных
потока энергии. В нижней циркулирует изначальная (первичная) энергия, которая была у нас
ещё будучи в матке. В верхней секции циркулирует мысленная энергия, которая входит в тело
при рождении с первым вздохом (дыханием). Он сказал, что мысленная энергия усиливается
опытом и поднимается вверх в голову. Первичная энергия опускается в область гениталий.
Обычно в жизни эти две энергии становятся разделёнными в двойнике, вызывая бессилие и
дисбаланс в физическом теле.

Он прочертил ещё одну линию, на этот раз по центру эллиптической фигуры, разделяя её
продольно на две, которые, он заявил, соответствуют правой и левой сторонам тела. Эти две
стороны также имеют два специфических образца (узор, схема) циркуляции энергии. В правой
части энергия циркулирует вверх по передней (фронтальной) части двойника и вниз по его
задней части. С левой стороны энергия циркулирует вниз по передней части двойника и вверх
по задней (тыльной).

Он объяснил, что ошибка, которую совершают многие люди, пытаясь искать двойника, состоит
в том, чтобы применять к нему нормы физического тела; например, стремясь тренировать его,
будто он был сделан из мышц и костей. Он заверил меня, что нет никакого способа
подготовить (тренировать) двойника через физические упражнения.

- Простейший способ разрешить эту проблему - разделить этих двух, - объяснил смотритель.
- Только когда они несомненно разделяются, осознание может течь от одного к другому.
Именно это делают маги, так что они могут обойтись без ерунды ритуалов, заклинаний и
замысловатых дыхательных техник, которые, как предполагается, объединяют их.

- Но как насчет дыханий и магических пассов, которым меня научила Клара? Они тоже ерунда?

- Нет. Она научила тебя только тому, что поможет тебе разделить своё (физ.) тело и
двойника. Поэтому эти дыхания и магические пассы все полезны для нашей цели.

Он сказал, что, возможно, величайшее человеческое заблуждение состоит в том, чтобы верить
(полагать), что наше здоровье и благополучие находятся в сфере тела (организма), когда, в
сущности (по сути), управление нашими жизнями находится в сфере двойника. Это заблуждение
проистекает из того факта, что тело контролирует наше сознание. Он добавил, что обычно
наше осознание размещается на энергии, которая циркулирует в правой части двойника, что
приводит к нашей способности мыслить и рассуждать, а также быть эффективными, имея дело с
идеями и людьми. Иногда случайно, но чаще всего, благодаря подготовке (обучению),
осознание может сдвигаться (перемещаться) на энергию, которая циркулирует в левой части
двойника, что приводит к поведению, не очень способствующему интеллектуальным занятиям
или общению с людьми.

- Когда осознание непрерывно (неуклонно) обращено к левой стороне двойника, двойник
облекается плотью (воплощается, конкретизируется) и появляется. Тогда мы способны
выполнять непостижимые подвиги. Это не должно удивлять, потому что двойник - наш источник
энергии. Физическое тело - это лишь вместилище (хранилище), куда была помещена эта
энергия.

Я спросила его, есть ли люди, которые могут по желанию (самовольно) сосредотачивать
(фокусировать) своё осознание на любой стороне двойника.

Он кивнул. - Маги могут это делать, - ответил он. - В тот день, когда ты сможешь это
делать, ты сама станешь магом (магиней).

Он сказал, что некоторые люди могут сдвигать своё осознание в правую или левую часть
(сторону) двойника после того, как они успешно завершили абстрактный полёт, просто
манипулируя потоком своего дыхания. Такие люди могут практиковать магию или боевые
искусства так же легко, как они могут манипулировать замысловатыми теоретическими
конструкциями. Он подчеркнул, однако, что из-за тайны и силы, присущих левостороннему,
наше побуждение неуклонно обращать сознание влево - это ловушка, бесконечно более
смертельная, чем развлечения мира повседневной жизни.

- Настоящая надежда для нас лежит в центре, - сказал он, касаясь моего лба и центра
грудной клетки, - потому что в стене, которая делит две стороны двойника, есть потайная
дверь, которая открывается в третье, узкое, секретное отделение (отсек). Только когда
открывается эта дверь, можно испытать истинную свободу.

Он схватил меня за руку и стащил с камня.
- Твоё переходное время почти истекло, - сказал он, торопя меня обратно в дом.
- Больше нет времени на объяснения. Мы оставим переходную
фазу позади нас одним чертовым ударом. Пошли, идём в мою комнату.

Я остановилась как вкопанная. Мне было не просто не по себе, я чувствовала угрозу.
Неважно, каким эксцентричным мог быть Эмилито; и неважно сколько он говорил об эфирном
двойнике, он всё ещё был мужчиной, и воспоминание о его руке, хватающей мои интимные
места на кухне, было слишком ярким. Я знала также, что это не было безличным
прикосновением просто с целью демонстрации: я ясно ощутила его вожделение, когда он
коснулся меня.

Смотритель пристально посмотрел на меня холодным взглядом.
- Что, черт возьми, ты имеешь в виду, что ощутила моё вожделение, когда я коснулся тебя?

Я могла только пялиться на него с разинутым ртом. Он дословно озвучил мою мысль. Волна
стыда прошла через меня, сопровождаемая ознобом, что распространился по всему телу. Я
ляпнула какие-то убогие извинения. Я сказала ему, что раньше фантазировала, что я такая
красивая, что все мужчины находят меня неотразимой.

- Перепросматривать - значит сжигать всё это, - сказал он. - Ты не выполнила тщательную
работу. Это, без сомнения, является причиной, по которой ты сорвалась (треснула) во время
попытки магического перехода.

Он повернулся и пошел прочь от дома.
Он сказал: - Ещё не время показывать тебе, что я планировал. Нет. Тебе нужно проделать
гораздо больше работы, чтобы исправить своё поведение (покончить со своим прошлым).
Намного больше. И впредь тебе придётся быть вдвое осторожнее тоже; тебе придётся
работать вдвое усерднее, потому что ты не можешь больше позволять себе промахи (оплошности).

Отредактировано buscador (04.03.22 07:35)

ПРЕДИСЛОВИЕ КАРЛОСА КАСТАНЕДЫ

Тайша Абеляр - одна из группы из трех женщин, которых целенаправленно обучали
некоторые маги из Мексики под руководством дона Хуана Матуса. Я подробно написал о своём
собственном обучении при нём, но я никогда ничего не писал об этой конкретной группе, членом
которой является Тайша Абеляр. Между всеми теми, кто находился под опекой
дона Хуана, было негласное соглашение о том, что о них ничего не следует говорить.

Вот уже более двадцати лет мы поддерживали это соглашение. Несмотря на то, что мы работали
и жили в непосредственной близости, мы никогда не говорили друг с другом о нашем личном опыте.
Фактически, никогда не имелось возможности даже обменяться нашими взглядами о том,
что конкретно дон Хуан или маги его группы делали с каждым из нас.

И такое условие не зависело от присутствия дона Хуана. После того, как он и его группа покинули мир,
мы продолжали придерживаться его просто потому, что у нас не было желания использовать нашу энергию,
чтобы подвергать ревизии какие-либо прежние соглашения. Все наше доступное время и энергия были
задействованы на подтверждение самим себе того, чему дон Хуан так тщательно нас учил.

Дон Хуан учил нас магии как прагматичному стремлению, при помощи которого любой из нас может
напрямую (непосредственно) воспринимать энергию. Он утверждал, что для того, чтобы воспринимать
энергию таким образом, нам нужна свобода от нашей обычной способности воспринимать. Освободить себя
и напрямую воспринимать энергию - это была задача, которая отнимала всё, что у нас было.

Это магическая идея, что параметры нашего нормального восприятия были навязаны нам как часть нашей
социализации, не совсем произвольно, но, тем не менее, установлены в обязательном порядке. Одним из
аспектов этих обязательных параметров является система интерпретации, которая обрабатывает
сенсорные данные в смысловые (значимые) единицы и отображает социальный порядок
как структуру интерпретации.

Наша нормальная жизнедеятельность в рамках социального порядка требует слепого и преданного
соблюдения всех его предписаний (указаний); ни одно из которых не требует возможности
непосредственного восприятия энергии. Дон Хуан, например, утверждал, что возможно воспринимать
человеческих существ как энергетические поля; как огромные, удлинённые, белесоватые светящиеся яйца.

Для того чтобы выполнить подвиг усиления (повышения) нашего восприятия, нам нужна внутренняя энергия.
Таким образом, проблема производства внутренней энергии, доступной, чтобы выполнять такую задачу,
становится ключевым вопросом для учеников магии.

Обстоятельства, надлежащие нашему времени и месту, сделали теперь возможным Тайше Абеляр написать
о своём обучении, которое было таким же, как моё, и вместе с тем совершенно другим. Написание заняло у неё
много времени, потому что, во-первых, ей пришлось самой использовать магические средства, чтобы писать.
Дон Хуан Матус сам дал мне задание писать о его магическом знании; и он сам задал этому
настрой (лад), говоря: "Пиши не как писатель, а как маг". Он имел в виду, что я должен был делать это в состоянии
повышенного (усиленного) осознания, которое маги называют "сновидением". Тайше Абеляр потребовалось много
лет совершенствовать своё сновидение до степени создания из него магического средства, чтобы писать.

В мире дона Хуана маги, в зависимости от их базовых темпераментов, были поделены на две дополняющие
друг друга фракции: "сновидящие" и "сталкеры". Сновидцы - это те маги, которые обладают врожденной
способностью входить в состояния повышенного осознания, контролируя свои сны. Эта способность развивается
через обучение в искусстве: искусство сновидения (дриминг). Сталкеры, с другой стороны, - это те маги, которые
обладают врожденной способностью иметь дело с фактами и способны входить в состояния повышенного осознания,
манипулируя и контролируя своё собственное поведение. Через магическое обучение эта естественная способность
превращается в искусство выслеживания (сталкинг).

Хотя каждый в отряде магов дона Хуана обладал полным знанием обоих искусств, они были устроены
в ту или иную фракцию. Тайша Абеляр была сгруппирована со сталкерами и обучалась у них.
Эта книга несёт отпечаток её изумительного обучения в качестве сталкера.

Отредактировано buscador (04.03.22 06:49)

ГЛАВА 4

- Ты хорошо спала? - спросила меня Клара, когда я вошла на кухню.

Она собиралась сесть за стол, чтобы поесть. Я заметила, что для меня было накрыто, хотя
накануне вечером она не сказала мне, во сколько будет завтрак.

- Я спала как медведь, - честно сказал я.

Она попросила меня присоединяться к ней и положила мне на тарелку немного острого
нарезанного мяса. Я сообщила, что просыпаться в незнакомой кровати всегда было для меня
трудным моментом. Мой отец часто менял работу, и семье приходилось переезжать туда, где
была свободная должность. Я опасалась утренней встряски пробуждения, дезориентированной в
новом доме, но это опасение не осуществилось на этот раз. Чувство, которое было после
пробуждения, что эта комната и кровать всегда были моими.

Клара внимательно выслушала и кивнула. - Это потому что ты в гармонии с человеком,
которому принадлежит эта комната, - сказала она.

- Чья это комната? - спросила я с любопытством.

- Когда-нибудь ты выяснишь, - сказала она, кладя здоровенную порцию риса рядом с мясом на
мою тарелку. Она вручила мне вилку. - Ешь. Сегодня тебе понадобится вся твоя сила.

Она не дала мне говорить, пока я не покончила со всем на тарелке.

- Что мы собираемся делать? - спросила я, когда она убирала посуду.

- Не мы, - поправила она меня. - Ты отправишься в пещеру, чтобы начать свой перепросмотр.

- Я чего, Клара?

- Я говорила тебе прошлой вечером, что у всего и у всех в этом доме есть причина
быть здесь, включая тебя.

- Зачем я здесь, Клара?

- Причина твоего пребывания здесь должна быть объяснена тебе поэтапно, - сказала она. - На
простейшем уровне ты здесь, потому что тебе здесь нравится, независимо от того, что ты
можешь думать. Вторая и более сложная причина заключается в том, что ты здесь, чтобы
изучать и практиковать увлекательное упражнение, называемое перепросмотр (пересмотр).

- Что это за упражнение? Из чего оно состоит?

- Я собираюсь рассказать тебе об этом, когда мы доберемся до пещеры.

- Почему не можешь рассказать сейчас?

- Потерпи, Тайша. На этом этапе я не могу ответить на все твои вопросы, потому что ты не
имеешь ещё достаточно энергии, чтобы управиться с ответами. Позже ты сама осознаешь,
почему так трудно объяснять некоторые вещи. Надевай свои походные ботинки, и пойдём
сейчас.

Мы покинули дом и взобрались на невысокие холмы в направлении на восток, следуя по той же
тропе, по которой шли предыдущим вечером. После небольшой прогулки я заметила плоскую
поляну на возвышенности, которую намеревалась посетить снова. Не дожидаясь, пока Клара
возьмёт инициативу, я направилась к ней, потому что мне не терпелось выяснить, смогу ли я
видеть дом в дневное время.

Я вгляделась вниз, в чашеобразную впадину, зажатую между холмами и покрытую зеленой
растительностью, и, хотя было ясно и солнечно, я не могла увидеть никаких признаков
строений. Одна вещь была очевидна: здесь было больше громадных деревьев, чем я запомнила,
смотря вечером.

- Конечно, ты можешь распознать уборную (пристройку), - сказала Клара. - Это то
красноватое пятно у той группы мескитовых деревьев.

Я невольно подпрыгнула, потому что была так поглощена разглядыванием долины (впадины),
что не услышала, как Клара подошла ко мне сзади.

Чтобы помочь направить моё внимание, она указала на определенный участок зелени внизу. Я
подумала о том, чтобы сказать ей из вежливости, что вижу это, как я всегда соглашалась с
людьми, но я не хотела начинать свой день, ублажая её. Я промолчала. Кроме того, в этой
скрытой долине (впадине) было что-то настолько изысканное, что у меня перехватило
дыхание. Я глазела на неё настолько полностью поглощённая, что стала сонливой:
прислонившись к валуну, я позволил тому, что было в долине, унести меня прочь. И оно
действительно переместило меня. Я почувствовала, что нахожусь на площадке для пикника,
где шла тусовка в полную силу. Я слышала смех людей...

Мои грёзы закончились, когда Клара подняла меня на ноги за подмышки.

- Боже мой, Тайша! - воскликнула она. - Ты страннее, чем я думала. На мгновение я
подумала, что потеряла тебя.

Я хотела рассказать ей, что мне приснилось, потому что была уверена, что на мгновенье
задремала. Но она выглядела не заинтересованной и стала уходить.

У Клары был твердый и целеустремленный шаг, как будто она точно знала, куда идёт. Я, с
другой стороны, бесцельно брела за ней, стараясь поспевать не спотыкаясь. Мы шли в полном
молчании. Через добрых полчаса мы оказались у определённого образования (формации) скал,
которые, я была уверена, мы проходили раньше.

- Разве мы не были здесь прежде? - спросила я, нарушая молчание.

Она кивнула. - Мы ходим по кругу, - призналась она. - Что-то преследует тебя, и если мы не
утратим это, оно последует за нами в пещеру.

Я обернулась, чтобы посмотреть, не было ли кого-нибудь позади нас. Я могла различить
только кусты и искривленные (изогнутые) ветви деревьев. Я поспешила догнать Клару и
споткнулась о пенёк. Напугавшись, и падая вперёд, я завопила. С невероятной скоростью
Клара поймала меня за руку и прервала моё падение, поставив передо мной ногу.

- Ты не очень хороший ходок, не так ли, - прокомментировала она.

Я сообщила ей, что никогда не была большим любителем туризма; что я выросла, веря, что
пеший туризм и кемпинг были для деревенских людей; простодушных жителей захолустья, но не
для образованных горожан. Прогулка по подножиям гор не была для меня приятным опытом. И
за исключением вида на её владения, пейзаж, которые другие нашли бы захватывающим дух,
меня оставил равнодушной.

- И то хорошо, - сказала Клара. - Ты здесь не для того, чтобы осматривать пейзаж. Ты
должна следить за тропой. И остерегайся змей.

Были ли змеи в этом районе или нет, её предостережение, безусловно, держало моё внимание
на земле. По мере того как мы продолжали идти, я становилась всё более запыхавшейся.
Ботинки, которыми снабдила меня Клара, были как свинцовые гири на ногах. Я испытывала
трудности приподнимая бедра, чтобы поставить одну ногу перед другой.

- Эта прогулка на природе действительно необходима? - наконец спросила я.

Клара остановилась как вкопанная и повернулась лицом ко мне.
- Прежде чем мы сможем поговорить о чем-то значимом, тебе придётся, по крайней мере, быть
осведомлённой о своей замысловатой свите, - сказала она. - Я делаю всё возможное, чтобы
помочь тебе сделать именно это.

- О чем ты говоришь? - потребовал я. - Какая свита? Моя обычная угрюмость снова овладела
мной.

- Я имею в виду твоё заграждение из привычных чувств (самолюбия) и мыслей; твою личную
историю, - объяснила Клара. - Всё, что превращает тебя в то, кем ты себя считаешь:
уникальной и особенной персоной.

- Что не так с моими привычными чувствами и мыслями? - спросила я. Её непостижимые
заявления определенно раздражали меня.

- Эти привычные чувства и мысли являются источником всех наших бед, - объявила она.

Чем больше она говорила загадками, тем сильнее становилось моё разочарование. В тот
момент я не могла простить себе, что поддалась на приглашение этой женщины провести с ней
немного времени. Это была запоздалая реакция. Страхи, которые разгорались во мне, теперь
вспыхнули в полную силу. Я представила себе, что она может оказаться психопаткой, которая
в любой момент может вытащить нож и убить меня. Если подумать, то, будучи обученной
боевым искусствам, как она, очевидно, и была, ей бы не понадобился нож. Один удар её
мускулистой ноги мог быть концом для меня. Я была ей не чета.  Она была старше меня, но
бесконечно более мощная. Я видела себя оказавшейся просто ещё одной статистикой:
пропавший человек, о котором больше никто не слышал. Я умышленно замедлила шаг, чтобы
увеличить расстояние между нами.

- Не впадай в такое болезненное (нездоровое) умонастроение, - сказала Клара, определенно
вторгаясь в мои мысли. - Приведя тебя сюда, всё, что я хотела сделать, это помочь
подготовить тебя, чтобы вернуться к жизни с немного большим изяществом. Но, похоже, всё,
что мне удалось сделать - это запустить лавину уродливых подозрений и страхов
(опасений).

Я почувствовала неподдельное смущение за то, что у меня имелись такие нездоровые мысли.
Это было озадачивающим, как она оказалась настолько абсолютно права по поводу моих
подозрений и страхов и как она одним махом успокоила моё внутреннее смятение.

Я бы хотела, чтобы у меня была возможность извиниться и раскрыть ей, что было у меня на
уме, но я не была готова: это поставило бы меня в ещё большее затруднение.

- У тебя есть странная сила успокаивать ум, Клара, - сказал я вместо этого. - Ты научилась
делать это на Востоке?

- Это не великий подвиг, - призналась она, - не потому, что твой ум легко успокоить, а
потому, что все мы похожи. Чтобы детально тебя знать, всё, что мне нужно делать, это
знать себя. И это, обещаю тебе, я делаю. А теперь давай продолжим прогулку. Я хочу
достичь пещеры до того, как ты развалишься окончательно.

- Расскажи мне снова, Клара, что мы собираемся делать в этой пещере? - спросила я, не
желая опять пускаться в путь.

- Я собираюсь научить тебя невообразимым вещам.

- Какие невообразимые вещи?

- Скоро узнаешь, - сказала она, глядя на меня большими глазами.

Я жаждала больше информации, но прежде чем я смогла вовлечь её в разговор, она уже была
на полпути вверх по следующему склону. Я волочила ноги и следовала за ней ещё четверть
мили или около того, пока мы, наконец, не сели у ручья. Там листва деревьев была такой
густой, что я больше не могла видеть небо. Я сняла ботинки. На пятке у меня был волдырь.

Клара подобрала заострённую палку и ткнула мои стопы между большим и вторым пальцами.
Что-то вроде легкого электрического тока стрельнуло по моим икрам и пробежало по
внутренней поверхности бёдер. Затем она заставила меня стоять на коленях на четвереньках
и, беря каждую стопу по очереди, заворачивала подошвой вверх и тыкала меня в точку чуть
ниже бугорка большого пальца. Я кричала от боли.

- Это было не так уж плохо, - сказала она тоном человека, привыкшего лечить больных
людей. - Традиционные китайские врачи раньше применяли эту технику, чтобы встряхивать и
оживлять слабых или создавать состояние уникального внимания. Но сегодня такое
традиционное знание вымирает.

- Почему это, Клара?

- Потому что акцент на материализме вынудил человека отойти от эзотерических занятий
(устремлений).

- Ты это имела в виду, когда сказала мне в пустыне, что линия, ведущая в прошлое, была
разорвана?

- Да. Великий переворот всегда приводит (вызывает) к глубоким изменениям в энергетическом
формировании вещей; изменения, которые не всегда к лучшему.

Она приказала мне опустить ноги в ручей и ощущать гладкие камни на дне. Вода была
ледяной и заставила меня невольно вздрагивать.

- Двигай свои стопы в лодыжках по кругу по часовой стрелке, - предложила она. - Пусть
текущая вода унесёт твою усталость.

После нескольких минут кружения я почувствовал себя отдохнувшей, но мои ноги почти
застыли.

- Теперь пробуй почувствовать, как всё твоё напряжение стекает к стопам, затем выброси его
в сторону, щелкнув лодыжками, - сказала Клара. - Таким образом, ты также избавишься от
холода.

Я продолжала стряхивать воду стопами, пока они не онемели. - Я не думаю, что это работает,
Клара, - сказала я, вытягивая ноги.

- Это потому, что ты не направляешь напряжение прочь от себя, - сказала она, - текущая
вода уносит усталость, холод, болезнь и всякую другую нежелательную вещь. Но для того,
чтобы это произошло, ты должна намереваться этого, иначе ты можешь дрыгать ногами
безрезультатно, пока ручей не высохнет.

Она добавила, что если бы кто-то выполнял упражнение в кровати, ему пришлось бы
использовать воображение, чтобы представлять (визуализировать) текущий ручей.

- Что именно ты имеешь в виду под "намереваться этого"? - спросила я, вытирая ноги
рукавами жакета (куртки). После энергичного растирания они наконец согрелись.

- Намерение - это энергия, которая поддерживает вселенную, - сказала она. - Это сила,
которая придает всему внимание (фокус, нацеленность). Оно заставляет мир
происходить.

Я не могла поверить, что слушаю каждое её слово. Определенно произошла какая-то важная
перемена, превратившая моё привычное скучающее безразличие в самую необычную
бдительность. И дело было не в том, что я понимала, что говорила Клара, потому что я
этого не понимала. Что меня поразило, был тот факт, что я могла слушать её без
раздражения либо не отвлекаясь.

- Ты можешь описать эту силу более ясно (наглядно)? - спросила я.

- В действительности нет никакого способа говорить об этом, кроме как метафорически, -
сказала она. Она очистила почву туфлей, сметая сухие листья в сторону. - Под сухими
листьями находится земля, огромная планета. Намерение - это принцип, лежащий в основе
всего (глубинный принцип).

Клара опустила сложенные чашкой руки в воду и брызнула себе на лицо. Я снова изумилась
тому, что её кожа не имела морщин. На этот раз я прокомментировала её моложавую
внешность.

- То, как я выгляжу, является делом сохранения моего внутреннего существа в равновесии
(балансе) с окружением, - сказала она, стряхивая воду с рук. - Всё, что мы делаем,
зависит от этого баланса. Мы можем быть молодыми и кипучими (звонкими), как этот ручей,
или старыми и зловещими, как лавовые горы в Аризоне. Дело за нами.

Я удивила сама себя, спросив её, будто верила в то, что она говорила, есть ли способ,
которым я могла получить это равновесие.

Она кивнула. - Ты, безусловно, можешь, - сказала она. - И ты получишь, практикуя
уникальное упражнение, которому я собираюсь тебя обучать: перепросмотр.

- Я не могу дождаться, чтобы попрактиковать его, - оживлённо сказала я, надевая ботинки.

Затем без объяснимой причины я так разволновалась, что вскочила и сказала:
- Разве мы не должны снова отправиться в путь?

- Мы уже прибыли, - объявила Клара и указала на небольшую пещеру на склоне холма.
Пока я глазела на неё, мое возбуждение иссякло. В зияющей дыре было что-то зловещее и
предвещающее опасность, но и заманчивое тоже. У меня было определённое побуждение
исследовать её, но в то же время я боялась того, что могла бы найти внутри.

Я подозревала, что мы находились где-то поблизости от её дома; эту мысль я нашла
успокаивающей. Клара сообщила мне, что это было место силы, точка, которую древние
геоманты из Китая, практикующие фэн-шуй, несомненно, выбрали бы в качестве места для
храма.
- Здесь элементы воды, дерева и воздуха находятся в совершенной гармонии, - сказала она.
- Здесь энергия циркулирует (распространяется) в изобилии. Ты увидишь, что я
имею в виду, когда попадёшь внутрь пещеры. Ты должна использовать энергию этого
уникального места, чтобы очиститься.

- Ты хочешь сказать, что я должна здесь оставаться?

- Разве ты не знала, что на древнем Востоке монахи и ученые (богословы) обычно уединялись
в пещерах? - спросила она. - Будучи окруженные землёй, это помогало им медитировать.

Она призвала меня заползти в пещеру. Я смело забралась внутрь, выбрасывая из головы все
мысли о летучих мышах и пауках. Там было темно и прохладно, и там было помещение только
для одного человека. Клара велела мне сесть, скрестив ноги, прислонившись спиной к стене.
Я колебалась, не желая пачкать жакет (куртку), но как только прислонилась назад,
почувствовала облегчение, что могу отдыхать. Хотя потолок был близко к голове, а грунт
сильно давил на копчик, это не вызывало клаустрофобии. В пещере циркулировал слабый,
почти неуловимый поток воздуха. Я ощутила прилив сил, как и говорила Клара. Я уже
собиралась снять жакет и сесть на него, когда Клара, сидевшая на корточках у входа в
пещеру, заговорила.

- Вершина особого искусства, которому я хочу тебя научить, - начала она, - называется
абстрактным полётом, а средство для его достижения мы называем перепросмотром.
Она дотянулась внутрь пещеры и коснулась левой и правой сторон моего лба.

- Осознание должно сдвинуться (сместиться) отсюда сюда, - сказала она. - Будучи детьми,
мы легко можем это делать, но как только пломба тела была сломана через расточительные
излишества, только специальная манипуляция осознанием, правильная жизнь и 
воздержание (безбрачие) могут восстановить энергию, которая истощилась (вытекла);
энергия, необходимая для совершения сдвига.

Я определенно поняла всё, что она сказала. Я даже почувствовала, что осознание было как
поток энергии, который мог идти от одной стороны лба к другой, и я визуализировала разрыв
(брешь, пробел, щель) между двумя точками как обширное пространство; пустота, которая
препятствует пересечению (переходу).

Я внимательно слушала, как она продолжала говорить.
- Тело должно быть чрезвычайно сильным, - сказала она, - чтобы осознание могло быть
проницательным и текучим для того, чтобы в мгновение ока прыгать с одной стороны
пропасти на другую.

Когда она произносила свои утверждения, произошло нечто экстраординарное. Я стала
абсолютно уверена, что останусь с Кларой в Мексике. Что я хотела почувствовать, было то,
что я вернусь в Аризону через несколько дней; но на самом деле я чувствовала, что не
вернусь назад. Я также знала, что моё постижение было не просто принятием того, что Клара
имела в виду с самого начала; но что я была бессильна противостоять её намерениям, потому
что сила, которая управляла мной, не была только её.

- С этого момента ты должна вести жизнь, в которой осознанность (сознательность) имеет
высший приоритет, - сказала она, как будто знала, что я взяла негласное обязательство
оставаться с ней. - Ты должна избегать всего, что ослабляет и вредит твоему телу или
твоему уму. Кроме того, на данный момент крайне существенно разорвать все физические и
эмоциональные связи с миром.

- Почему это так важно?

- Потому что прежде всего ты должна обрести единство.

Отредактировано buscador (11.03.22 08:12)

окончание гл. 4:

Клара объяснила, что мы убеждены в том, что в нас имеется двойственность; что разум - это
нематериальная (бестелесная) часть нас самих, а тело - это конкретная (реальная) часть.
Это разделение удерживает нашу энергию в состоянии хаотичного разобщения и не допускает
её объединения.

- Быть разделенным - это наше человеческое состояние, - признала она. - Но наше
разделение происходит не между умом и телом, а между телом, в котором размещается
ум или "я" ("личность", "эго"), и двойником, который является вместилищем нашей
основной энергии.

Она сказала, что до рождения навязанной человеком двойственности не существует, но с
момента рождения две части разобщаются тянущей силой (тягой) человеческого намерения.
Одна часть поворачивается (обращается) наружу и становится физическим телом; другая -
внутрь и становится двойником (дублем). После смерти более тяжелая часть, тело,
возвращается в землю, чтобы быть ею поглощённой, а легкая часть, двойник, становится
свободной. Но, к сожалению, поскольку двойник никогда не совершенствовался, он
испытывает свободу лишь на мгновение, прежде чем быть рассеяным во вселенной.

- Если мы умираем без удаления нашего ложного дуализма тела и ума, мы умираем обычной
смертью, - сказала она.

- А как ещё мы можем умереть?

Клара пристально посмотрела на меня, приподняв одну бровь. Вместо того, чтобы ответить на
мой вопрос, она доверительным тоном раскрыла, что мы умираем, потому что возможность
того, что мы могли быть преобразованы, не входила в нашу концепцию (представление).
Она подчеркнула, что это преобразование (трансформация) должно быть выполнено
в течение нашей жизни, и что преуспеть в этой задаче - единственная истинная цель,
которая может быть у человека. Все остальные достижения преходящи (недолговечны),
поскольку смерть растворяет их в ничто.

- Что влечёт за собой эта трансформация? - спросила я.

- Она влечёт за собой полное изменение, - сказала она. - И это достигается перепросмотром:
краеугольным камнем искусства свободы. Искусство, которому я собираюсь тебя научить,
называется искусство свободы; искусство, бесконечно трудное для практики, но ещё более
трудное для объяснения.

Клара сказала, что каждая процедура, которой она собиралась меня обучать, или каждое
задание, которое она могла бы попросить меня выполнить, неважно, что оно могло показаться
мне обыкновенным, было шагом к выполнению окончательной цели искусства свободы:
абстрактного полёта.

- То что я сначала собираюсь показать тебе - это простые движения, которые ты должна
выполнять ежедневно, - продолжила она. - Всегда рассматривай их как незаменимую часть
твоей жизни. Сначала я покажу тебе дыхание, которое было секретом на протяжении
поколений. Это дыхание отражает двойственные силы созидания и разрушения, света и тьмы,
бытия и небытия.

Она велела мне выйти из пещеры, затем мягко манипулируя направила меня сесть, позвоночник
изогнув вперёд (позвоночник колесом), и подвести колени к груди как можно выше. Удерживая
стопы на земле, я должна была обхватить (обнять) руками икры ног и крепко сцепить кисти
рук перед коленями, или, если бы захотела, я могла уцепиться за локти. Она мягко опустила
мою голову вниз, пока мой подбородок не коснулся груди.

Мне пришлось напрячь мышцы рук, чтобы колени не разошлись в стороны. Моя грудная клетка
была сдавлена, как и брюшная полость. Моя шея издала трескучий звук, когда я подогнула
подбородок.

- Это мощное дыхание, - сказала она. - Оно может вырубить тебя или усыпить. Если это
произойдёт, возвращайся в дом, когда проснёшься. Кстати, эта пещера находится прямо
позади дома. Следуй по тропе, и ты будешь там через две минуты.

Я оставалась в таком положении, наверное, полчаса, всё это время, дыша неглубоко
(поверхностно), как она наставляла. После того, как первоначальное стеснение в животе и
ногах утихло, дыхание, казалось, смягчает мои внутренности и растворяет их. Затем, спустя
мучительно долгое время, Клара толкнула меня, заставив откатиться назад, так что я
оказалась лежащей на земле, но она не позволила мне отпустить напряжение рук. Я
почувствовала момент облегчения, когда спина коснулась земли, но только когда она дала
мне инструкцию расцепить руки и вытянуть ноги, я почувствовала полное освобождение в
брюшной полости и груди. Единственный способ описания того, что я чувствовала - это
сказать, что нечто внутри меня было открыто этим дыханием и было растворено или
высвобождено. Как и предсказывала Клара, я стала такой сонной, что заползла обратно в
пещеру и заснула.

Должно быть, я проспала в пещере по крайней мере пару часов. И, судя по позе, в которой
лежала, когда проснулась, я не шевелила ни одним мускулом. Я полагала, что это было,
вероятно, потому что в пещере не было места, чтобы ворочаться во сне, но это также могло
быть, потому что я была настолько полностью расслаблена, что не нуждалась в движении.

Я пошла обратно к дому, следуя инструкциям Клары. Она была во внутреннем дворике, сидела
в ротанговом кресле. У меня было впечатление, что там с ней сидела другая женщина, и
когда она услышала моё приближение, она быстро встала и ушла.

- Ах, теперь ты выглядишь гораздо более расслабленной, - сказала Клара. - Это дыхание и
поза творят с нами чудеса.

Клара сказала, что если это дыхание выполняется регулярно, со спокойствием и
неспешностью, оно постепенно уравновешивает нашу внутреннюю энергию.

Прежде чем я смогла рассказать ей, насколько бодрой я себя чувствовала, она попросила
меня сесть, потому что хотела показать мне ещё один ключевой манёвр с телом для
устранения ложного дуализма. Она попросила меня сесть с прямой спиной и слегка опустить
глаза так, чтобы я могла бы смотреть на кончик своего носа.

- Это дыхание должно быть сделано без стесняющей одежды, - начала она. - Но вместо того,
чтобы ты раздевалась догола во дворике средь бела дня, мы сделаем исключение. Сначала ты
глубоко вдыхаешь, втягивая воздух, как будто бы ты дышала через влагалище. Втягивай свой
живот и тяни воздух вверх вдоль позвоночника, мимо почек, к точке между лопатками.
Задержи там воздух на мгновение, затем поднимай его ещё выше к затылку, затем через (над)
макушку до точки между бровями.

Она сказала, что после удерживания его там на мгновение, я должна была выдохнуть через
нос, мысленно направляя воздух вниз, по передней части тела сначала к точке чуть ниже
пупка, а затем к влагалищу, где начался цикл.

Я начала практиковать дыхательное упражнение.

Клара поднесла руку к основанию моего позвоночника, затем провела линию вверх по спине,
по (над) голове, и мягко нажала на точку между бровями.

- Старайся приносить дыханье сюда, - сказала она. - Причина, по которой ты держишь глаза
полуоткрытыми в том, что так ты можешь сосредоточиться на переносице, когда циркулируешь
воздух вверх по спине и над головой до этой точки; а также, так ты можешь использовать
свой взгляд, чтобы направлять воздух вниз по передней части тела, возвращая его к половым
органам.

Клара сказала, что циркуляция дыхания таким образом создает непроницаемый щит, который
предотвращает от проникновения внешних разрушительных воздействий в энергетическое поле
тела; он также удерживает жизненную внутреннюю энергию от рассеивания вовне. Она
подчеркнула, что вдох и выдох должны быть бесшумными, и что дыхательное упражнение могло
делаться стоя, сидя или лежа, хотя вначале легче его делать, сидя на подушке или на
стуле.

- А теперь, - сказала она, придвигая своё кресло поближе к моему, - давай поговорим о том,
что мы начали обсуждать сегодня утром: перепросмотр (пересмотр).

Дрожь прошла по мне. Я сказала ей, что, хотя понятия не имела, о чём она говорила, я
знала, что это будет что-то монументальное, и я не была уверена, что готова это услышать.
Она настаивала на том, что я нервничала, потому что некоторая часть меня чувствовала, что
она собиралась раскрыть, возможно, самую важную технологию самообновления.
Она терпеливо объяснила, что перепросмотр - это акт возврата энергии, которую мы
уже потратили в прошлых действиях. Перепросматривать означает вспоминание (припоминание)
всех людей, которых мы встречали, всех мест, которые мы видели, и всех чувств, которые
мы испытывали за всю нашу жизнь, начиная с настоящего и возвращаясь к самым ранним
воспоминаниям; затем сметая их начисто, одно за другим выметающим дыханием.

Я слушала, заинтригованная, хотя не могла избавиться от чувства, что то, что она сказала,
было более чем бессмысленным для меня. Прежде чем я успела вообще сделать какие-то
комментарии она крепко взяла меня за подбородок и дала мне инструкцию вдохнуть через нос,
когда она поворачивала мою голову влево, а затем выдохнуть, когда поворачивала её вправо.
Затем я должна была повернуть голову влево и вправо одним движением, не дыша. Она
сказала, что это таинственный способ дыхания и ключ к перепросмотру, потому что вдыхание
позволяет нам оттягивать назад энергию, которую мы потеряли; в то время как выдыхание
позволяет нам выдворять чужую, нежелательную энергию, которая накопилась в нас в
результате взаимодействия с нашими ближними (собратьями).

- Чтобы жить и взаимодействовать, нам нужна энергия, - продолжала Клара. - Обычно энергия,
расходуемая в жизни, уходит (исчезает) из нас навсегда. Не будь перепросмотра, у нас
никогда не было бы шанса обновить себя. Перепросмотр наших жизней и сметание нашего
прошлого выметающим дыханием работают, как единое целое.

Вспоминание всех, кого я когда-либо знала, и всего, что я когда-либо чувствовала в своей
жизни, казалось мне абсурдной и невозможной задачей.
- Это может занять вечность, - сказала я, надеясь, что практичное замечание может блокировать
неразумный (необоснованный) ход мысли Клары.

- Конечно, может, - согласилась она. - Но уверяю тебя, Тайша, у тебя есть всё, чтобы
извлечь из этого выгоду, и тебе нечего терять.

Я сделала несколько глубоких вздохов, двигая головой слева направо, имитируя способ
дышать, который она показала мне для того, чтобы успокоить её и дать ей знать, что я была
внимательна.

С кривой улыбкой она предупредила меня, что перепросмотр - это не условное или
непостоянное (произвольное) упражнение.

- Когда ты пересматриваешь, пытайся чувствовать несколько длинных эластичных волокон,
которые тянутся из твоей области живота (талия), - объяснила она. - Затем согласуй
(совмести) поворотное движение головы с движением этих неуловимых волокон. Это каналы
коммуникации (проводники), которые вернут энергию, что ты оставила позади. Чтобы
восстановить нашу силу и единство, мы должны высвободить нашу энергию, пойманную в мире,
и вытащить её обратно к нам.

Она уверяла меня, что во время перепросмотра мы распространяем эти эластичные волокна
энергии через пространство и время на людей, места и события, которые мы осматриваем
(исследуем). В результате мы можем возвращаться к каждому моменту нашей жизни и
действовать так, как будто мы фактически были там.

От этой возможности меня пробрала дрожь. Хотя интеллектуально я была заинтригована тем,
что говорила Клара, у меня не было намерения возвращаться к своему неприятному прошлому,
даже если это было только в моём уме. Как ничем другим я гордилась тем, что избежала
невыносимую жизненную ситуацию. Я не собиралась возвращаться и мысленно переживать
вновь все те моменты, которые так сильно старалась забыть.  Однако Клара, казалось, была
настолько совершенно серьёзная и искренняя, объясняя мне технику перепросмотра, что на
момент я отложила в сторону свои возражения и сосредоточилась на том, что она говорила.

Я спросила её, имеет ли значение порядок, в котором человек вспоминает прошлое. Она
сказала, что важным моментом является заново переживать события и чувства как можно
более детально и прихватывать (касаться, оказывать воздействие) их выметающим
дыханием, тем самым высвобождая пойманную энергию.

- Это упражнение часть буддийской традиции? - спросила я.

- Нет, это не так, - торжественно ответила она. - Это часть другой традиции. Когда-нибудь,
скоро, ты выяснишь, что это за традиция.

Отредактировано buscador (05.03.22 14:23)

КАРЛОС КАСТАНЕДА АКТИВНАЯ СТОРОНА БЕСКОНЕЧНОСТИ

КЕМ В ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ БЫЛ ДОН ХУАН МАТУС?

Часть моего рассказа о встрече с доном Хуаном, о которой он не хотел слышать, касалась моих чувств и впечатлений
в тот судьбоносный день, когда я вошел в его дом: противоречивое столкновение между моими ожиданиями
и реальной ситуацией и эффект, который был вызван во мне скоплением самых экстравагантных идей, которые я
когда-либо слышал.
— Это больше похоже на исповедь, чем на череду событий, — сказал он мне однажды, когда я попытался рассказать
обо всём этом.
— Ты не мог быть более неправ, дон Хуан, — начал я, но остановился. Что-то в том, как он посмотрел на меня, заставило
меня осознать, что он был прав. Что бы я ни собирался сказать, это могло звучать только как пустословие, лесть.
Однако то, что произошло во время нашей первой реальной встречи, имело для меня трансцендентальное значение,
событие с определяющим последствием.

Во время моей первой встречи с доном Хуаном на автобусной станции (остановке) в Ногалесе, штат Аризона, со мной
случилось нечто необычного характера, но оно пришло ко мне, смягченное через моё беспокойство о презентации себя.
Я хотел произвести впечатление на дона Хуана, и, пытаясь сделать это, сосредоточил всё своё внимание на акте
продажи своих товаров, так сказать. Только несколько месяцев спустя, начал проявляться странный осадок
забытых событий.

Однажды, из ниоткуда и без всякого уговоривания или тренировки с моей стороны, я с необычайной ясностью вспомнил то,
что полностью прошло мимо меня во время моей встречи с доном Хуаном. Когда он остановил меня, чтобы я не назвал
своё имя, он пристально взглянул мне в глаза и своим взглядом заставил меня онеметь. Существовало бесконечно много,
что я мог бы сказать ему о себе. Я мог излагать о своём знании и достоинстве часами, если бы его взгляд полностью
не оборвал меня.

В свете этого нового осознания я пересмотрел всё, что произошло со мной по тому событию. Мой неизбежный вывод
заключался в том, что я испытал прерывание какого-то таинственного потока, который поддерживал меня; поток,
который никогда не прерывался до этого, по крайней мере, не таким образом, как это сделал дон Хуан.

Когда я пытался описывать кому-нибудь из своих друзей то, что я физически (телесно) испытал, всё моё тело начинало
покрываться странной испариной; такой же, что я ощутил, когда дон Хуан посмотрел на меня таким взглядом. В тот момент
я был не только неспособен произнести ни единого слова, но и неспособен ни о чём думать.

Некоторое время после этого я размышлял о физическом ощущении этого прерывания, которому не находил рационального
объяснения. Я рассудил ненадолго, что дон Хуан, должно быть, загипнотизировал меня, но затем моя память напомнила,
что он не отдавал никаких гипнотических команд и не делал никаких движений, которые могли бы завлечь моё внимание.

Фактически, он просто (лишь) взглянул на меня. Именно из-за интенсивности этого взгляда получалось так, как будто он долго
смотрел на меня. Это завладело мной и повергло в замешательство глубоко на физическом уровне.

Когда, наконец, дон Хуан снова оказался передо мной, первое, что я заметил в нём, было то, что он выглядел совсем не так,
как я представлял его себе всё это время, пока пытался его найти. Я придумал (сфабриковал) образ человека, которого
встретил на автобусной станции и каждый день совершенствовал его, якобы вспоминая всё больше деталей.

В моём представлении (уме) он был стариком, всё ещё очень сильным и проворным, при этом почти щуплым. Человек, стоявший
передо мной, был мускулистым и решительным. Он двигался с быстротой (ловко), но без прыткости. Его шаги были твёрдыми
и в то же время лёгкими. Он излучал (распространял) жизненную силу и целеустремленность.

Моё составное воспоминание совсем не было в гармонии с реальностью. Я думал, что у него короткие седые волосы
и очень смуглый цвет кожи лица. Его волосы были длиннее и не такие седые, как я себе воображал. Цвет лица у него
тоже не был таким уж темным. Я мог бы поклясться, что его черты были птичьими из-за возраста. Но и это было не так. Его лицо
было полным, почти круглым. С первого взгляда самой заметной чертой человека, смотревшего на меня, были его темные глаза,
которые сияли особенным, пляшущим блеском.

Кое-что в моей предварительной оценке полностью прошло мимо меня, тот факт, что у него был облик атлета. У него были
широкие плечи и плоский живот. Выглядел он, крепко стоящим на земле. Не было ни слабости в коленях, ни дрожи
в верхних конечностях. Я воображал, что обнаружил лёгкую дрожь головы и рук, как будто он нервничал и шатался.
Я также представлял его ростом около пяти футов шести дюймов (~ 168см), на три дюйма ниже его настоящего роста.

Дон Хуан, казалось, не удивился, увидев меня. Я хотел рассказать, как трудно мне было его найти. Мне бы хотелось,
чтобы он похвалил меня за мои титанические усилия (старания), но он просто посмеялся надо мной, поддразнивая.
— Твои усилия не важны, — сказал он. — Важно то, что ты нашел моё место. Садись, садись, - сказал он, привлекая меня,
указывая на один из товарных ящиков под рамадой и похлопывая меня по спине; но это не было дружеским похлопыванием.
Было такое чувство, что он хлопнул (шлёпнул) по спине, хотя на самом деле он никогда не касался меня. Его квази-шлепок
создал странное, нестабильное ощущение (восприятие), которое внезапно появилось и исчезло, прежде чем я успел уяснить,
что это было.
В результате во мне осталось странное спокойствие. Я чувствовал себя непринужденно. Мой ум был кристально ясен.
У меня не было ни ожиданий, ни желаний. Обычная нервозность и потные руки - мои пожизненные симптомы - внезапно прошли.
— Теперь ты поймешь всё, что я собираюсь тебе сказать, — сказал дон Хуан, глядя мне в глаза, как делал это
на автобусной станции.
Обычно я нашел бы его заявление поверхностным, возможно, риторическим, но когда он сказал это, я мог только снова
и искренне уверять его, что понял бы всё, что он скажет. Он снова посмотрел мне в глаза с яростной силой (интенсивностью).
— Я Хуан Матус, — сказал он, садясь лицом ко мне на другой ящик в нескольких футах от меня. — Это моё имя и я произношу
его, потому что с его помощью я строю мост, по которому ты перейдешь туда, где я.
Он на мгновение пристально посмотрел на меня, прежде чем снова заговорил.
— Я маг, — продолжал он. — Я принадлежу линии магов, которая продолжалась в течение двадцати семи поколений.
Я Нагваль своего поколения.
Он объяснил мне, что лидера партии магов, подобного ему, звали Нагвалем, и что это был общий термин, применяемый к магу
в каждом поколении, у которого была некая специфическая энергетическая конфигурация, которая отличала его
от других - не с точки зрения превосходства или неполноценности или чего-то подобного, но с точки зрения способности
быть ответственным.
— Только Нагваль, — сказал он, — обладает энергетической способностью быть ответственным за судьбу своих соратников.
Каждый из его соратников (отряда) знает это и они соглашаются. Нагваль может быть мужчиной или женщиной.
Во времена магов, которые были основателями моей линии (родословной), как правило, Нагвалями были женщины.
Их естественный прагматизм - продукт их женственности - завёл мою линию в ловушки практических вопросов, из которых
они могли еле выбраться. Затем мужчины взяли верх и завели мою линию в ловушки слабоумия, из которых мы едва выходим сейчас.
— Со времён Нагваля Лухана, который жил около двухсот лет назад, - продолжал он, - существовало совместное силовое звено,
разделяемое мужчиной и женщиной. Мужчина-нагваль приносит трезвость; женщина-нагваль приносит новшество.

Я хотел спросить его в этот момент, была ли в его жизни женщина, которая была Нагвалем, но глубина сосредоточенности
не позволяла мне сформулировать вопрос. Вместо меня он сам сформулировал его.
— Есть ли в моей жизни женщина-нагваль? — спросил он. — Нет, никого нет. Я одинокий маг. Однако у меня есть соратники (отряд).
В данный момент они не вблизи.
Мне в голову с неудержимой силой пришла мысль. В тот момент я вспомнил, что некоторые люди в Юме рассказывали мне
о доне Хуане, работающем с группой мексиканцев, которые выглядели очень сведущими в магических приёмах.
— Быть магом, — продолжал дон Хуан, — не значит практиковать колдовство, или заниматься воздействием на людей,
или быть одержимым демонами. Быть магом означает достичь такого уровня осознания, который делает доступными
невообразимые вещи.
Термин «магия» неподходящий для выражения того, что делают маги, как и термин «шаманизм». Действия магов находятся
исключительно в сфере абстрактного, безличного (имперсонального). Маги борятся, чтобы достичь цели, которая не имеет
ничего общего с поисками рядового человека. Устремления магов заключаются в том, чтобы достичь бесконечности
и осознавать её.

Дон Хуан продолжил, говоря, что задачей магов было столкнуться с бесконечностью, и что они погружались в неё
ежедневно, как рыбак погружается в море. Это была столь всепоглощающая задача, что маги должны были заявлять
свои имена, прежде чем решиться (углубиться в) на неё. Он напомнил, что в Ногалесе он назвал своё имя до того,
как между нами произошло какое-либо общение. Таким образом, он утверждал свою индивидуальность перед лицом
бесконечности.
Я понимал с несравненной ясностью то, что он объяснял. Мне не нужно было спрашивать у него уточнений. Моя острота мысли
должна была бы удивить меня, но этого совсем не было. В тот момент я знал, что всегда был кристально ясен,
лишь прикидываясь тупым для чьей-то выгоды.
— Без твоего ведома об этом, - продолжил он, - я отправил тебя в традиционный поиск. Ты тот человек, которого я искал.
Мой поиск закончился, когда я нашел тебя, а твой, когда ты нашел меня теперь.
Дон Хуан объяснял мне, что, как Нагваль своего поколения, он искал человека, обладающего определенной (специфической)
энергетической конфигурацией, соответствующей, чтобы обеспечить преемственность его линии. Он сказал, что в определенный
момент нагваль каждого поколения в течение двадцати семи последовательных поколений вступал в самый
нервный (напряжённый) опыт своей жизни: поиск преемника.
Глядя мне прямо в глаза, он заявил, что то, что превращало человеческих существ в магов, - это их способность воспринимать
энергию непосредственно, как она течет во Вселенной, и что когда маги воспринимают человека таким образом, они видят
светящийся шар или светящуюся яйцеобразную (овальную) фигуру.
Его утверждение состояло в том, что человеческие существа не только способны видеть энергию непосредственно,
как она течет во Вселенной, но что они собственно видят её, хотя и не являются намеренно (умышленно) осознающими
её видение.
Прямо тогда он сделал самое ключевое различие для магов - различие между общим состоянием быть сознающим
(сознательным) и особым состоянием быть намеренно осознающим что-либо.
Он классифицировал всех людей как обладающих сознательностью (сознанием) в общем смысле, которая позволяет им видеть
энергию непосредственно (прямо), и он классифицировал магов как единственных людей, которые намеренно осознавали
видение энергии непосредственно.
Затем он определил сознание как "энергию", а энергию как постоянный поток (течение); светящуюся вибрацию,
которая никогда не была неподвижной, но всегда двигалась самостоятельно (самотёком, по своей воле).
Он утверждал, что когда видел человеческое существо, оно воспринималось как конгломерат энергетических полей,
удерживаемых вместе самой таинственной силой во Вселенной: связующей, склеивающей, вибрирующей силой, которая
удерживает энергетические поля вместе в единое целое.
Далее он объяснил, что Нагваль был определённым магом в каждом поколении, которого другие маги могли видеть
не как один светящийся шар, а как комплект из двух сфер светимости, слитых одна над другой.
— Эта особенность двойственности, — продолжал он, — позволяет нагвалю выполнять маневры, которые весьма трудны
для обычного мага. Например, нагваль является знатоком силы, которая удерживает нас вместе как единое целое.
Нагваль мог на долю секунды сосредоточить (поместить) своё полное внимание на этой силе и заставить другого
человека онеметь.

Отредактировано buscador (22.03.22 09:38)

по переводу: есть несколько вариантов bus depot - автобусная остановка, автобусное депо, автобусная станция, автовокзал;
в принципе все варианты подходят; люди находятся в здании/помещении, ожидая авто, значит ближе автовокзал, хотя на инглише это будет bus station;

Отредактировано buscador (09.03.22 08:02)

продолжаем Активную сторону...

ПЕРЕЛОМНЫЙ МОМЕНТ

Внутреннее безмолвие (молчание) - это состояние глубочайшего покоя (спокойствия). Дон Хуан определял
внутреннее безмолвие как состояние бытия, в котором мысли были нейтрализованы, и я мог функционировать
на ином уровне, чем уровень ежедневного осознания. Он подчеркивал, что внутреннее безмолвие означает
приостановку вечного спутника мыслей; приостановку моего внутреннего диалога (разговора).
— Старые маги, - сказал дон Хуан, - называли это состояние внутренним безмолвием, потому что это состояние,
в котором восприятие не зависит от использования чувств так, как мы приучены. То, что работает
во время внутреннего безмолвия - это ещё одна способность, которой обладает человек; способность,
которая делает его магическим существом; та самая способность, которая была ограничена (пресечена)
- не самим человеком, а неким посторонним (чуждым) влиянием.
— Что это за постороннее влияние, которое ограничивает магическую способность человека? — спросил я.
— Это, - ответил дон Хуан, - тема для будущего объяснения и не является предметом нашего нынешнего
обсуждения, хотя это действительно самый серьезный аспект магии шаманов древней Мексики.
— Внутреннее безмолвие, - продолжал он, - это основа (позиция, установка), из которой проистекает всё в магии.
Другими словами, всё, что мы делаем, ведёт к этой основе, которая, как и всё остальное в мире магов сама
не раскрывается, если нас не потрясает (встряхивает) что-то громадное.

Дон Хуан сказал, что маги древней Мексики разработали бесконечные способы встряхивать самих себя
или других практикующих магию до основания для того, чтобы достичь этого желанного состояния
внутреннего безмолвия. Они рассматривали самые причудливые действия, которые могут казаться
совершенно не связанными со стремлением к внутреннему безмолвию - такие, как прыжки в водопады
или проведение ночами висящим с верхней ветки дерева вниз головой, - как ключевые методы (приёмы),
которые вызывали к жизни внутреннее безмолвие.
Следуя обоснованиям магов древней Мексики, дон Хуан категорично заявлял, что внутреннее
безмолвие нарасталось; накапливалось.
В моём случае он боролся, чтобы направлять меня выстраивать в себе ядро внутреннего безмолвия, а затем
добавлять к нему, секунду за секундой, при каждом случае, когда я практиковал его. Он объяснил, что маги
древней Мексики обнаружили, что каждый человек имел различный порог внутреннего безмолвия
с точки зрения времени; это означает, что внутреннее безмолвие должно сохраняться каждым из нас
в течение определенного времени нашего порога, прежде чем оно сможет действовать (работать).
— Что эти маги считали признаком того, что внутреннее безмолвие работает, дон Хуан? - спросил я.
— Внутреннее безмолвие работает с того момента, как ты начинаешь его накапливать, - ответил он.
— То, что искали старые маги, было финальным, драматичным, окончательным результатом достижения
этого индивидуального порога безмолвия. Некоторым очень талантливым практикующим нужно всего
несколько минут безмолвия, чтобы достичь этой желанной цели. Другим, менее талантливым, требуются
длительные периоды молчания, возможно, более одного часа полного спокойствия, прежде чем они достигнут
желаемого результата. Желаемый результат - это то, что старые маги называли остановкой мира;
момент, когда всё вокруг нас перестает быть тем, чем было всегда.
— Это момент, когда маги возвращаются к истинной (подлинной) природе человека, - продолжал дон Хуан.
— Старые маги также называли это полной свободой. Это момент, когда "человек-раб"
становится "человеком-свободным", способным на подвиги восприятия, которые бросают вызов
нашему прямолинейному воображению.
Дон Хуан уверял меня, что внутреннее безмолвие - это путь, ведущий к настоящей приостановке суждения
- к моменту, когда сенсорные данные (инфо), исходящие из вселенной в целом, перестают интерпретироваться
чувствами (органами чувств); момент, когда познавание перестает быть силой, которая посредством использования
и повторения определяет природу мира.
Магам нужен переломный момент, чтобы выработка (функционирование) внутреннего безмолвия началась
(наступила), — сказал дон Хуан. — Переломный момент подобен цементу (раствору), который каменщик
кладет между кирпичами. Только когда раствор затвердеет, незакрепленные кирпичи становятся структурой.
С самого начала нашего взаимодействия дон Хуан внедрял в меня ценность и необходимость внутреннего безмолвия.
Я делал всё возможное, чтобы следовать его предложениям, накапливая внутреннее молчание секунду за секундой.
У меня не было средств измерять эффект этого накопления, и у меня не было никаких средств судить о том,
достиг я или нет какого-либо порога. Я просто упорно нацелился на его приобретение (наращивание),
не только в угоду дону Хуану, но и потому что сам акт его накопления стал вызовом.

Однажды мы с доном Хуаном неторопливо прогуливались по главной площади Эрмосильо*.
[Эрмоси́льо* — город на северо-западе Мексики, столица штата Сонора, входит в состав
одноимённого муниципалитета и является его административным центром.] Было начало после полудня
облачного дня. Жара была сухой и на самом деле очень приятной. Вокруг ходило много людей. Вокруг
площади находились магазины. Я много раз бывал в Эрмосильо, однако никогда не замечал магазинов.
Я знал, что они были там, но их наличие не было чем-то, о чём я сознательно знал. Я не смог бы составить
карту этой площади даже, если бы от этого зависела моя жизнь. В тот день, когда я шел с доном Хуаном,
я пытался определять местонахождение и опознавать магазины. Я искал что-нибудь, чтобы использовать
в качестве мнемонической установки, которая могла бы возбудить моё воспоминание для последующего
использования.
— Как я уже говорил ранее, много раз, - сказал дон Хуан, вытряхивая меня из состояния концентрации,
- каждый маг, которого я знаю, мужчина или женщина, рано или поздно прибывает к переломному моменту
в их жизни.
— Ты имеешь в виду, что у них умственное расстройство или что-то в этом роде? — спросил я.
— Нет, нет, — сказал он, смеясь. — Умственные расстройства - это для лиц (персонажей, личностей),
которые балуют* сами себя. [indulge* – баловать, потакать, потворствовать, индульгировать]
Маги — не личности. Что я имею в виду, то, что в определенный момент непрерывность их жизни должна прерваться,
чтобы внутреннее безмолвие наступило и стало активной частью их структур.
— Очень, очень важно, - продолжал дон Хуан, - чтобы ты сам намеренно (умышленно) достиг этого
переломного момента или создал его искусственно и разумно.
— Что ты хочешь этим сказать, дон Хуан? - спросил я, пойманный его интригующим рассуждением.
— Твой переломный момент, - сказал он, - состоит в том, чтобы прекратить свою привычную жизнь. Ты сделал всё,
что я велел тебе, послушно и точно. Если ты талантливый, то никогда этого не показываешь. Похоже, таков твой стиль.
Ты не медлительный, но поступаешь, как будто медлительный. Ты очень уверен в себе, но поступаешь так,
как будто был неуверенным. Ты не робкий, и всё же поступаешь так, как будто боялся людей. Всё, что ты делаешь,
указывает на одно-единственное место; тебе нужно прервать всё это безжалостно.
— Но каким образом, дон Хуан? Что ты имеешь в виду? — спросил я, по-настоящему взбешённый.
— Я думаю, что всё сводится к одному поступку, — ответил он. — Ты должен оставить своих друзей.
Ты должен распрощаться с ними, насовсем. Ты не можешь продолжать идти по пути воинов, неся с собой
личную историю, и если ты не прекратишь свой образ жизни, я не смогу продолжить мой инструктаж (обучение).
— Не, не, не, дон Хуан, - сказал я, - мне придётся настаивать на своём. Ты просишь от меня слишком многого.
Откровенно говоря, я не думаю, что могу это сделать. Мои друзья - это моя семья, мой ориентир.
— Точно, точно, — отметил он. — Они твой ориентир. Поэтому они должны уйти. У магов есть только
один ориентир: бесконечность.
— Но как мне быть дальше, дон Хуан? — спросил я жалобным голосом. Его просьба заставляла меня лезть на стенку.
— Ты должен просто оставить, — сказал он, как ни в чем не бывало. — Оставить любым возможным способом.
— Но куда я пойду? — спросил я.
— Моя рекомендация состоит в том, чтобы ты снял комнату в одном из тех дешевых отелей, которые знаешь,
— сказал он. — Чем безобразнее место, тем лучше. Если в комнате тускло-зеленый ковер, тускло-зеленые шторы
и тускло-зеленые стены, тем лучше - место, сравнимое с тем отелем, который я однажды показывал
тебе в Лос-Анджелесе.
Я нервно рассмеялся, вспомнив момент, когда мы с доном Хуаном ехали через промышленную часть Лос-Анджелеса,
где были только склады и обветшалые отели для временных жильцов (бродяг). Один отель в особенности привлёк
внимание дона Хуана, благодаря своему помпезному названию: Эдвард Седьмой. Мы остановились через дорогу
от него на минуту, чтобы взгянуть.
— Этот отель вон там, - сказал дон Хуан, указывая на него, - для меня является истинным представлением жизни на Земле
среднего (рядового, обычного) человека. Если ты везучий или безжалостный, ты получишь комнату с видом на улицу,
где будешь видеть этот бесконечный парад человеческой нищеты. Если ты не такой везучий или не так безжалостен,
ты получишь комнату на внутренней стороне, с окнами на стену соседнего здания. Подумай, что значит, растрачивая всю жизнь,
разрываться между этими двумя видами, завидуя виду на улицу, если ты внутри, и завидуя виду на стену, если ты снаружи,
уставший от наблюдения.
Метафора дона Хуана беспокоила меня без конца, так как я всё это понял (принял). Теперь, столкнувшись с возможностью
снять комнату в отеле, сравнимом с отелем «Эдвард Седьмой», я не знал, что сказать или какой выбрать путь.
— Что ты хочешь, чтобы я там делал, дон Хуан? — спросил я.
— Маг использует такое место, чтобы умереть, — сказал он, глядя на меня немигающим пристальным взглядом.
— Ты никогда в своей жизни не был один. Сейчас самое время это сделать. Ты будешь оставаться в этой комнате,
пока не умрёшь.
Его просьба напугала меня, но, в то же время, заставила рассмеяться.
— Не то, чтобы я собираюсь это делать, дон Хуан, - сказал я, - но какой будет критерий, чтобы знать, что я мёртв?
Если только ты не хочешь, чтобы я на самом деле умер физически.
— Нет, - сказал он, - я не хочу, чтобы твоё тело умирало физически. Я хочу, чтобы умерла твоя личность. Это два
совершенно разных дела (события). По сути, твоя личность имеет очень мало общего с твоим телом. Твоя личность -
это твой ум, и поверьте мне, твой ум не является твоим.
— Что это за вздор, дон Хуан, что мой ум - не мой? — услышал я себя, спрашивая с нервной гнусавостью в голосе.
— Когда-нибудь я расскажу об этой теме, - сказал он, - но не сейчас, когда ты смягчён (ослаблен) своими друзьями.
— Критерий, который указывает на то, что маг мёртв, - продолжал он, - это когда для него не имеет значения
(ему всё равно), есть ли у него компания или он один. В тот день, когда ты не жаждешь общества своих друзей,
которых ты используешь в качестве щита, это день, когда твоя личность умерла. Что скажешь? Ты играешь?
— Я не могу этого сделать, дон Хуан, — ответил я. — Бесполезно пытаться лгать тебе. Я не могу оставить своих друзей.
— Это совершенно нормально, — сказал он невозмутимо. Моё заявление, казалось, на него не повлияло ни в малейшей
степени. — Я больше не смогу разговаривать с тобой, но скажем, что в течении нашего совместного времени, ты очень
многому научился. Ты научился вещам, которые сделают тебя очень сильным, независимо от того, вернешься ты
или собьёшся с пути.
Он похлопал меня по спине и попрощался со мной. Он повернулся и просто исчез среди людей на площади,
как будто слившись с ними. На мгновение у меня возникло странное ощущение, что люди на площади были как занавес,
который он открыл, а затем исчез за ним.
Конец пришел, как и всё остальное в мире дона Хуана: быстро и непредсказуемо. Внезапно окончание мира дона Хуана
снизошло на меня. Я мучился этим, и даже не знал, как попал (влез) туда.
Я должен был быть сокрушен. Однако не был. Я не знал, почему, но я был в приподнятом настроении. Я подивился лёгкости,
с которой всё закончилось. Дон Хуан действительно был элегантным существом. Не было никаких взаимных упрёков,
гнева или чего-то в этом роде вообще. Я сел в машину и поехал, как беззаботный жаворонок. Я был полон энтузиазма.
Как необычайно, что всё закончилось так быстро, думал я, так безболезненно.

Моя поездка домой была не богата событиями. В Лос-Анджелесе, находясь в знакомой среде, я заметил, что получил
огромное количество энергии от моего последнего общения с доном Хуаном. На самом деле я был очень счастлив,
очень отдохнувший и с новым интересом (жаром, смаком) возобновил то, что считал своей нормальной жизнью.
Все мои злоключения с друзьями и мои озорения о них, всё, что я сказал дону Хуану в связи с этим, были основательно
забыты. Как будто что-то стёрло всё это из моей головы (ума). Пару раз я изумлялся той лёгкости моего забвения чего-то,
что было таким значимым; и забвение этого так основательно.
Всё шло так, как и ожидалось. Имелась одна-единственная несовместимость в остальном чёткой парадигме моей новой
старой жизни: я отчетливо помнил, как дон Хуан сказал, что моё отступление из мира магов был чисто академическим
(учебным) и что я вернусь.
Я помнил, записывая каждое слово нашего общения. Согласно моему нормальному линейному (одномерному)
рассуждению и памяти, дон Хуан никогда не делал этих заявлений. Как я мог помнить события, которые никогда
не происходили? Я обдумывал без толку. Моё псевдо-воспоминание было достаточно странным, чтобы назвать его причину
(обоснавать его), но потом я решил, что размышлять над этим нет никакого смысла. Насколько я мог судить,
я был вне среды (условий) дона Хуана.
Следуя пожеланиям (предложениям) дона Хуана относительно моего поведения с теми, кто благоволил мне любым образом,
я пришел к потрясающему для себя решению: я решился почитать и благодарить своих друзей,
пока не стало слишком поздно.
Однако один инцидент, включающий в себя моего друга Родриго, опрокинул мою новую парадигму и послал её
катиться к полному разрушению.
Моё отношение к Родриго радикально изменилось, когда я преодолел своё соперничество с ним. Я обнаружил,
что для меня было проще всего на свете 100-процентно вовлекаться во всё, что делал Родриго.
Фактически я был в точности, как он, но не знал этого, пока не прекратил соревноваться с ним: тогда правда
всплыла для меня с досадной достоверностью.
Одним из первоочередных желаний Родриго было закончить колледж. Каждый семестр он записывался на учёбу
и брал столько курсов, сколько было позволено. Затем, в течение семестра, он брасал их один за другим. Иногда
он отзывался из училища вообще. В другой раз он проходил один трехмодульный курс, участвуя до горького конца.
В течение самого последнего семестра он посещал курс социологии, потому что ему она нравилась. Приближался
итоговый экзамен. Он сообщил мне, что у него есть три недели на изучение, чтобы прочитать учебник по курсу.
Он подумал, что это чрезмерно много времени, чтобы прочитать лишь шестьсот страниц. Он считал себя кем-то
вроде скоросного читателя с высоким уровнем способности запоминания; по его мнению, у него была почти
100-процентная фотографическая память.
Он думал, что у него имелось ещё много времени до экзамена, поэтому спросил меня, не помогу ли я ему
отремонтировать машину для доставки газет. Он хотел снять правую дверь, чтобы выбрасывать газеты через этот
проём правой рукой, а не через крышу левой.
Я указал ему, что он левша, на что он возразил, что среди его многих способностей, которых никто из его друзей
не замечал, была способность быть амбидекстром*. В этом он был прав: я сам этого никогда не замечал.
[Амбидекстри́я* — врождённое или выработанное в тренировке равное развитие функций обеих рук, без выделения
ведущей руки, и способность человека выполнять двигательные действия правой и левой рукой с одинаковой
скоростью и эффективностью.]
После того, как я помог ему снять дверь, он решил оторвать обивку крыши, которая была скверно драная. Он сказал,
что его машина находится в оптимальном механическом состоянии, и поэтому он собирался отвезти её в Тихуану,
Мексика, которую, как добрый лос-анджелесец тех дней, он называл "Ти Джей", чтобы заменили ей обшивку
за несколько (пару) баксов.
— Нам не помешала бы поездка, — сказал он с ликованием. Он даже выбрал друзей, которых хотел бы взять с собой.
— В "Ти Джей", я уверен, что ты пойдешь искать подержанные книги, потому что ты пользователь. А остальные из нас
пойдут в бордель. Я знаю довольно много.
Это заняло у нас неделю, чтобы оторвать всю обивку и зачистить металлическую поверхность, чтобы подготовить её
к новой обивке. Тогда Родриге оставалось заниматься две недели, и он всё ещё считал, что есть слишком много времени.
Он вовлёк меня, затем, помогать ему красить его квартиру и переделывать полы. У нас ушло больше недели,
чтобы покрасить её и отшлифовать паркетные полы. В одной комнате он не хотел закрашивать обои. Нам пришлось
арендовать машину, которая удаляла обои, путём применения к ним пара.
Естественно, ни Родриго, ни я не знали, как правильно пользоваться машинкой, и мы ужасно испортили работу.
Закончили мы тем, что пришлось использовать Топпинг - смесь очень мелкого парижского гипса и других веществ,
которая придаёт стене гладкую поверхность.
После всех этих стараний у Родриго оставалось всего два дня, чтобы втиснуть в голову шестьсот страниц. Он отчаянно
вступил в марафон чтения на весь день и всю ночь с помощью амфетаминов*. [Амфетамин* — синтетический
стимулятор центральной нервной системы и анорексигенное средство.]
Родриго действительно пошел в колледж в день экзамена, сел за свой рабочий стол и получил экзаменационный лист
с разными вариантами ответов.
Чего он не сделал, так это не спать, чтобы сдать экзамен. Его тело резко упало вперед, а голова со страшным стуком
ударилась о стол.
Экзамен пришлось на некоторое время приостановить. Преподаватель социологии впал в истерику, как и студенты,
сидевшие вокруг Родриго. Его тело было окоченевшим и холодным как лёд. Весь класс заподозрил наихудшее:
они думали, что он умер от сердечного приступа. Были вызваны санитары, чтобы убрать его. После беглого обследования
они объявили, что Родриго крепко спит, и забрали его в больницу отсыпаться от эффекта амфетаминов.

Отредактировано buscador (17.03.22 07:50)