Ученица мага. Моя жизнь с Карлосом Кастанедой
Глава 15. Я отрекаюсь от своих котов, становлюсь официанткой и ...
Глава 16. Катастрофа
О нет, то был постылый путь (как поется в заунывной песне мертвецов). Моя жизнь всегда была мне глубоко безразлична, И я тихо шел ко дну, не размахивая руками.
Стив Смит "Тонущий и не размахивающий руками"
Неожиданно позвонила Флоринда, чтобы сообщить, что Карлос размышлял обо мне: "Ты делаешь что-то такое, что приближает тебя к нам". Я сказала ей, что продолжаю уделять несколько часов в день перепросмотру. Она рассудила, что, возможно, это то, что нужно. Они, признала Флоринда, считали меня борцом и верили, что я не отступлюсь.
Карлос снова начал мне звонить, проверяя, и наконец назначил встречу. Он предлагал мне прилететь в Лос-Анджелес на несколько часов, чтобы заняться любовью в гостинице аэропорта, и вечерним самолетом улететь домой. Возможно, это снова "открыло бы дверь".
Он ожидал меня у входа и был по-прежнему ласковым и нежным. Несмотря на странное место, наше свидание было замечательным. Все было по-старому, как будто мы никогда не расставались.
Карлос обнимал и целовал меня, как будто ничего не случилось. Он с надеждой спросил меня, не соглашусь ли я повторить это на следующей неделе. Но вторая встреча оказалась необъяснимо ужасной. Я была обескуражена, столкнувшись с его отстраненностью, даже нервозностью, во время занятий любовью. Когда мы лежали в постели, Карлос внезапно стал с подозрением расспрашивать меня о наркотиках в прошлом и настоящем. Я сказала ему, что была трудным подростком и в двадцать лет у меня были проблемы. Он ехидно спросил:
Как давно ты курила свою любимую марихуану?
Приблизительно пятнадцать лет назад или около этого.
О! - он казался разочарованным и продолжал расспрашивать.
Я сказала ему, что мне были прописаны болеутоляющие и мышечные релаксанты из-за моих повторяющихся каждый месяц головных болей, которые начинались во время месячных. Я принимала лекарства в течение нескольких лет, пока цикл не стабилизировался к двадцати годам. Это, казалось, ни в малейшей степени не обеспокоило его. Я рассказала ему, что принимала прозак от депрессии за две недели до месячных, чтобы предотвратить постменструальный синдром - новое применение вездесущего антидепрессанта. Это мне чрезвычайно помогало.
Я принимала минимальную дозу, без побочного эффекта, и никогда не воспринимала это как прием обычных наркотиков, что, вероятно, так тревожило Карлоса. Его достали потребители марихуаны, кокаина и психостимуляторов, - ничего подобного я не употребляла. Мне показалось, что он чувствовал себя виноватым перед целым поколением за пропаганду экспериментов с психоделиками и всякими "растениями силы".
Но Карлос пришел в неописуемую ярость, какой я еще не видела, обвиняя меня в попытке убить его тем, что я занималась с ним сексом, имея ядовитый прозак в своем теле. У меня не было и мысли, что это запрещено, я была ошеломлена его вспышкой гнева. Потом он пошел разглагольствовать о моем юношеском баловстве наркотиками, безвозвратно разрушивших мою ауру и его заодно, хотя уже прошло почти два десятилетия после того, как я принимала что-то "плохое". Я сидела на кровати и плакала. Сдерживая ярость, он отвез меня в аэропорт.
В самолете я сидела позади Майи Ангелоу и, когда она обернулась, я увидела необычное лицо со следами страдания и разразилась слезами. Хотя мы никогда не встречались, я представилась и узнала, что она встречалась с моим отцом и обожала его. Я сказала, что ужасно тоскую по нему, и ее глаза наполнились слезами. Взяв мою руку, она сказала: "Я вас понимаю". Это сердечное и теплое пожатие, навсегда оставшееся в памяти, успокоило меня. "Он был удивительным человеком", - добавила она с чувством. В это ужасное время она походила на ангела, встретившегося мне на пути. Так или иначе, но из-за этой встречи я смутно начала понимать, что тоска по отцу была переплетена с моей страстью к Карлосу. Это было абсолютно очевидно для многих моих друзей, но я не понимала, до какой степени Карлос стал замещать мне отца.
Перед очередной сменой телефонного номера Карлос ответил на несколько моих звонков, жестоко браня меня и без конца повторяя то, что он потом рассказал всем своим ученикам, - что он пробовал поднять мое энергетическое тело снизу, но ударился головой о мою поврежденную ауру, и Муни пришлось вызывать "скорую помощь". Он утверждал, что у него было сотрясение мозга.
Я истерично рыдала, говоря Флоринде: "Я подвела Карлоса!" "Нет! Гораздо хуже! Ты подвела нагва-ля", - она была убеждена, что я нанесла ему смертельный удар, что он никогда не оплавится от моей ядовитой энергии. Я хладнокровно оставила прозак и неуклонно двигалась к самоубийству: прекратила есть и отказывалась выходить из дома. Мои друзья, мой брат, мой врач беспокоились за меня, но никто не мог утешить. Я таяла на глазах, не в силах выходить из дома, чтобы оплачивать счета, и не находила ни одной причины, чтобы продолжать жить.
Один из моих самых хороших друзей в Беркли, Ричард, чтобы заставить меня выйти погулять, предложил съездить в округ Марин. Мы долго шли пешком по дороге, ведущей к великолепному виду возле Бэй Бриджес, популярной достопримечательности. Там были семьи, счастливые пары и физкультурники, - все выехали погулять в воскресенье. На полпути к вершине холма я сказала, что очень устала, не могу продолжать восхождение и подожду возвращения Ричарда на скамейке. Со скамьи были видны зубчатые утесы и волны, которые пенились и разбивались о них в сотне футов внизу.
Я решила прыгнуть. Это был единственный миг в моей жизни, когда я абсолютно серьезно отнеслась к идее самоубийства. Только мгновение отделяло меня от последнего шага. Я долго планировала самоубийство: принять много таблеток, запить алкоголем и усесться где-нибудь под деревом в снегу на севере Калифорнии. Я не хотела страдать и вообразила, что это должно быть похоже на сон. Я не хотела обременять никою из тех, кого любила, своим грязным телом.
Здесь все было по-другому. Через одну секунду я смогу остановить боль. Я встала и приблизилась к краю утеса. Я была похожа на робота, запрограммированного на самоуничтожение, пока волна эмоций не прорвалась сквозь туман. Ряд образов остановил меня, ряд картин сменяли одна другую все настойчивее. Сначала появилась мать. Именно мысль о ней остановила меня, и я заколебалась, глядя на острые камни внизу. Я не могла так поступить с ней, это было бы неправильно. Однажды, найдя свою мать мертвой, моя бабушка ежедневно стала угрожать Сильвии самоубийством. Уход из жизни был худшим из того, что я могла сделать для матери, и я просто не могла так поступить. Потом, подобно кадрам в кинофильме, появился мой брат и мои самые дорогие друзья. Наконец возникло видение Ричарда. Я представила, как он возвращается и видит толпу зрителей, глазеющих на мое тело, распростертое внизу на скалах и похожее на искореженную марионетку. Я вообразила, какое бремя вины и печали я оставлю ему на всю оставшуюся жизнь. Я не могла так поступить со своим другом. Я отступила и села.
В тот момент появился Ричард. Я присоединилась к нему, и мы сошли вниз с холма. Я ничего ему не сказала.
Я никому ничего не сказала. Вместо этого я позвонила в Общество Хемлок- организацию, которая выступает за эвтаназию для неизлечимо больных. Любезная женщина ответила по телефону. Я сказала ей, что хочу заказать их сборник "рецептов" для самоубийства с помощью таблеток.
- Вы неизлечимо больны? - спросила она взволнованно.
- Нет.
- Но мы не можем... Общество Хемлок было ос-новано для людей, умирающих от неизлечимых боязней, для тех кто... Вы должны будете вначале вступить в Общество, а затем после трех месяцев заказать сборник.
Она забеспокоилась из-за моего отказа вступать в общество:
- А вы звонили по телефону доверия для само-убийц?
- Я ответственна за смерть одного человека. Я... Я убила того, кого люблю.
- О! - мягко сказала она. Она казалась пораженной. - Мне так жаль. Пожалуйста, подумайте о том, чтобы поговорить с кем-нибудь еще, посоветоваться... У меня есть несколько номеров телефонов.
- Спасибо, у меня есть врач. Не могли бы вы прислать мне форму заявления? Я хочу попробовать.
Сочувствуя, она дала мне информацию. Я была безучастна, но неожиданное тепло незнакомого человека тронуло меня.
Потом я позвонила Флоринде. Она была разгневана:
- Ты думаешь, что можешь привлечь наше внимание? Ты думаешь, нам интересно, жива ты или мертва? Эйми, нам не только насрать, но мы этого даже не заметим. Ты что же думаешь, нас интересует, что такая деточка, как ты, сделает, чтобы привлечь внимание к себе? И это все, что ты можешь попытаться сделать? Ну конечно... Хорошо, позволь мне сообщить тебе - на нас это не подействует.
Я позвонила Тайше. Та саркастически засмеялась:
- О! Многие пытались! - и повесила трубку. Я позвонила Муни, спросив, может ли самоубийство быть выбором воина. Она ответила:
- Ну, имеются два вида самоубийства. Один вид - самоубийство воина, когда он готов встать перед лицом смерти. Другой - самоубийство "бедного дитяти" - это, как я полагаю, происходит сейчас с тобой.
Годы спустя я рассказала Муни, как близка была к самоубийству, и что мысль о том мгновении на краю утеса все еще пугает меня. Она махнула рукой: "Он нас всех обвинял в попытке убить его, отравить. Невелико дело, такое бывало с каждым".
Несмотря на это беспечное замечание, момент, когда я близко подошла к самоуничтожению, до сих пор стоит передо мной столь же ярко, как если бы это было вчера. Каждый раз, когда я думаю об этом, дрожь пробегает по телу-как близко к нему я подошла! Один шаг! Это я наложила на себя епитимью за то, что чуть не убила бога или кого-то вроде него - так по крайней мере я тогда думала.
