Магическое путешествие с Карлосом Кастанедой
Глава 6
Летом 1955 года под именем "Карлос Кастанеда" он записался в Лос-Анджелесский Общественный Колледж (ЛА-ОК), представлявший собой комплекс старых кирпичных зданий, расположенных на Вермонт-стрит, к югу от Голливуда. Теперь эти старые здания заменены новыми, которые окружают уютный двор с пальмами и кустарником. Строительство новых зданий началось как раз в тот период, когда Карлос заканчивал учебу в колледже и поступал в УКЛА.
Согласно документам, которые все еще хранятся в архиве ЛАОК, он родился 25 декабря 1931 в Перу. Наверное, это одна из последних анкет, где он подтвердил, что родился в Перу. Остается неясным, когда и почему он начал лгать по поводу места своего рождения - возможно, это произошло вместе с повышением его социального статуса.
Или ему показалось уместнее вести свое происхождение из богатой, интеллектуальной Бразилии, а не из бедного Перу. Обычно перуанцев воспринимали как нищих и забитых крестьян или суеверных индейцев, даже если это были выходцы из среднего класса больших городов.
Целью его приезда в США было получение хорошего образования и, по возможности, обретение признания в качестве художника. На последнем поприще конкуренция была крайне жесткой, и Карлос стал сомневаться в собственных силах. В свободное время он начал писать стихи и короткие рассказы, как правило с романтичными сюжетами, однако уверенности в литературном таланте у него тоже не было. Он был очень замкнутой личностью, становясь милым и обаятельным только в узком кругу близких друзей. Карлос не посещал вечеринок, предпочитая им выставки, учебу и занятия искусством.
На первых двух курсах ЛАОК, помимо обязательных занятий по науке и литературе, он добровольно посещал лекции по журналистике. Кроме того, он записался сразу на два семинара по литературному мастерству. Преподаватель одного из них по имени Верной Кинг стал одним из первых, кто анализировал рассказы и стихи Карлоса, поощряя его рвение и высказывая определенные пожелания.
В течение первой пары лет учебы в ЛАОК Карлос жил в маленькой квартирке с кухней, расположенной на Мэдисонстрит, неподалеку от студенческого городка. Я купила и повесила там занавески, да и вообще всячески помогала устроиться. Он завел новых друзей и теперь возвращался в свою комнату лишь для того, чтобы заниматься, рисовать или писать. В течение этого времени мы встречались от случая к случаю. Теперь он стал старше, спокойнее, сдержаннее, да и вообще более серьезно относился к жизни, чем в те времена, когда еще жил в Лиме.
Надо сказать, что он выглядел, да и был взрослее большинства студентов ЛАОК, Несмотря на анкетные данные, на самом деле ему уже исполнилось не 24, а 29 лет. Его целью было получить начальное гуманитарное образование, а затем перевестись в УКЛА, Стэнфорд или куда-нибудь еще.
Куда именно, Карлос не знал. Если он не сможет стать художником, то ему придется стать учителем колледжа и преподавать психологию, археологию, антропологию или литературу. Иногда подобное призвание представлялось ему не столь ужасным, но в другие времена переход на преподавательскую стезю казался самым постыдным поражением!
Карлосу нравилось встречаться с Лидетт. Она не задавала ему вопросов о его прошлом, а когда он пребывал в растерянности, оказывала неназойливую поддержку. К середине 1956 года он начал предпочитать встречи со мной. Мы ходили на художественные выставки и балет, посещали концерты, лекции и прочие культурные мероприятия, которые проводились в колледже или университетских городках. На моих глазах Карлос пристрастился к кино, причем особенно ему нравились классические русские фильмы, а также фильмы Ингмара Бергмана.
Все это началось после его первого визита ко мне, когда он принес показать свои картины, писанные маслом. Они были очень стилизованы и колоритны. Одна из них изображала то ли реального старика, то ли какой-то призрак дикаря из джунглей Амазонки, колотившего в свой барабан. Карлос подсел ко мне на диван, показывая по очереди свои картины и рассказывая, под кого они стилизованы - Дали, Доре, Эль Греко, Гойя и так далее.
Картины были дерзкими, выполненными в каком-то первобытном дизайне и, на мой взгляд, весьма интересными. Но сам Карлос, казалось, испытывал какое-то двойственное чувство. Да, картины были хорошими, но слишком над многим еще предстояло работать, многое еще должно было прийти со временем и опытом. Я обратила внимание на его грустную улыбку и отметила про себя, что он не слишком-то уверен в своих способностях.
Выйдя в кухню, я взяла там бутылку вина "Матеус", которое Карлос любил больше всего, в шутку называя его своим самым драгоценным учителем. В тот вечер он, даже ничего не предпринимая для этого, произвел на меня сильное впечатление. Одно его присутствие словно бы подтверждало истинность мистических методик Невилла Годдарта.
Шесть месяцев я практиковала "контролируемое воображение" - то есть представляла себя в обществе Карлоса - и вот теперь это свершилось. То, что заставило его прийти, находилось за гранью логических объяснений, и вы бы напрасно потратили время, пытаясь убедить меня в обратном.
Я рассказала Карлосу о Невилле, "контролируемом воображении" и новом мистицизме, который порождает игру ваших чувств - вы видите, слышите, ощущаете и обоняете все, что согласно вашему представлению уже имеете, а затем позволяете этому исчезнуть. За три дня до этого я слушала рассказ Невилла о "контролируемом воображении", во время которого он цитировал Песнь Песен царя Соломона - о том, как некто, лежа на постели, ищет в ночи душу того, кого он любит.
Невилл уверял, что сновидения обладают необычайной силой и, при определенных обстоятельствах, спящие могут манипулировать своими сновидениями, отбирая из всего многообразия своих мыслей именно те, которые обладают наибольшим могуществом. Идея Невилла состояла в том, что сначала надо достичь полного расслабления - например, в постели, перед сном, - а затем создать мысленный сценарий, согласно которому вы уже имеете все, что когда-либо хотели иметь. Действуя так, как если бы желаемое уже стало реальностью, вы зачастую успешно воплощаете его в жизнь.
Чтобы запрограммировать свои сновидения. Невилл предлагал студентам следующее - балансируя на грани сна, постараться сконцентрироваться на одном объекте или одной цели. Постепенно граница между сном и реальностью размывается и становится условной. На основе всего этого я с религиозной пылкостью практиковала "контролируемое воображение" - и вот, внезапно, Карлос возник в моей квартире со своими картинами.
Хотя мой рассказ его не убедил, он заинтересовался той идеей, что сны и реальность одинаково достоверны. Кроме того, он был заинтригован верой Невилла в могущество снов и его попытками контролировать сновидения.
Идея о единстве сновидения и реальности была для него далеко не нова. Пьеса "La Vida es Sueno" ("Жизнь -это сон") входила в набор литературы для обязательного чтения школьников Кахамарки. Драматург Педро Кальдерой де ла Барка полагал жизнь тенью, точнее, коварной полутенью-полусветом, через которую прокладывает себе дорогу сон. Но сильнее всего Карлоса заинтересовал сам Невилл, который выглядел таким таинственным. Никто точно не знал - кто он и откуда?
Что-то говорили об острове Барбадос и о том, что Невилл был сыном очень богатого плантатора, однако ничего не было известно наверняка. Никто даже не знал правды о его индийском учителе Абдулле, который всегда был где-то там, в джунглях. Единственное, в чем вы могли быть уверены, так это в том, что Невилл - вот он, перед вами, и что он вернется к вам на следующей неделе, чтобы затем снова исчезнуть...
Такая ситуация имела определенные преимущества. Отсутствие прошлого освобождает - и Карлос это прекрасно понял. В середине 50-х годов Невилл был далеко не единственным мистиком в городе. Все калифорнийское побережье было взволновано нашествием целой толпы мистиков и экстрасенсов.
Главным специалистом по паранормальному был Дж. Б. Раин, американский ботаник, который с конца 20-х годов занялся психическими исследованиями. Именно Раин придумал такие выражения, как "экстрасенсорная перцепция" и "пси" (т. е. "психические" феномены)*. В своей лаборатории в Дюкском университете Раин изучал различных людей-"сенситивов", которые могли угадывать карты "вслепую".
Многие из казавшихся фантастически успешными данных убеждали сомневающихся. В Лос-Анджелесе и Сан-Франциско появились группы энтузиастов этого направления науки. Повсюду возникали кружки любителей научной фантастики и новые секты. Такие философы-мистики, как Невилл, пользовались завидной популярностью.
В середине 50-х годов даже учащиеся средних школ писали сочинения о "новых" пси-феноменах. Учебные циклы оказались перегружены спецкурсами по ЭСП, Голливуд мгновенно откликнулся тем, что снял несколько фильмов в жанре научной фантастики, в том числе и с участием летающих тарелок. (На самом деле термин "экстрасенсорная перцепция" (сверхчувственное восприятие) употреблял еще в 1870 г. сэр Ричард Бертон. Термин "леи", объединяющий ЭСП и психокинез, предложили в 1946 г. английские психологи Таулесс и Вейзнер.)
Карлос оказался в самой гуще всей этой вакханалии, хотя и старался избегать подобного эрзац-оккультизма. Курандеро могли казаться магами лишь в глазах неграмотных перуанских крестьян, а теперь вдруг студенты колледжей - дети из семей, относящихся к высшему слою среднего класса, - проводят время в яростных спорах по поводу психических исследований. И вот даже я, вполне здравомыслящая на вид девушка, начала приставать к нему с каким-то барбадосским мистиком, новоявленным Буддой. Конечно, это происходило не только в Калифорнии.
Домохозяйки и их мужья-механики, разглядывающие из своих окон красные холмы Джорджии, зубные врачи в Техасе, фермеры в Айове и тысячи, тысячи других - все они искали чего-то... чего-то необычного! Взгляды устремлялись в черноту звездного неба - не появится ли там какой-то сверкающий и совершающий немыслимые маневры объект. Все были в той или иной степени увлечены оккультизмом, и мы с Карлосом не стали исключением.
