1. ТАЙНА СКРЫТАЯ ЗА МАТЕРИЕЙ

Сказка о потерянном времени (сказка, реж. Александр Птушко, 1964 г.)

фильм о летунах

Отредактировано Alter ego (12.07.24 21:54)

Карлос был отличным рассказчиком, у него был дар завораживать слушателей во время своих многочасовых выступлений. Неоднократно он рассказывал истории, которые противоречили тому, что он писал или говорил раньше. Кроме того, среди наиболее приближенных к нагвалю ходили слухи. Они обсуждали детали учений, которые якобы получили непосредственно от него, и которые значительно отличались от всего, что было на тот момент обнародовано.
Я тоже был тому свидетелем. В наших беседах он рассказывал мне истории, о которых я не знал, что и думать, поскольку они противоречили официальной версии, рассказанной или написанной ранее.
В качестве примера можно привести историю о том, как Карлос в действительности встретил дона Хуана Матуса. В одном из наших разговоров он сказал мне, что именно дон Хуан дал ему задание написать о знании, и что именно поэтому он пошел учиться в университет.
Я перебил его:
«Извини, я думал, что ты встретил дона Хуана именно по причине твоей академической деятельности». Он выдержал паузу, прежде чем ответить:
«По некой неизвестной мне тогда причине дон Хуан заставил меня немного исказить историю нашей встречи. Я рассказал лишь часть того, что произошло на самом деле. По сути, версия в книгах верна, но тогда он не позволил мне упомянуть все подробности. Некоторые вещи и вовсе казались бы безумными: наша встреча на автобусной остановке не была случайной; он сам проинструктировал меня в состоянии повышенного осознания об обстоятельствах, в которых мне нужно оказаться, чтобы познакомиться с ним в повседневной жизни».
«А как насчет твоего друга-антрополога, который был с тобой на автовокзале?» – спросил я.
«Ты имеешь в виду Билла? Он служил свидетелем плана нагваля и только за это заработал истинный подарок силы».
«Так как же на самом деле ты познакомился с доном Хуаном?» – спросил я, полный любопытства.
Карлос сказал, что до встречи с доном Хуаном он служил в отряде американской армии. Однажды, когда они выполняли задание в пустынных окрестностях Гранд-Каньона в Аризоне, он попал в передрягу, которая поставила его жизнь под угрозу. В результате недоразумения, возникшего с другими солдатами, ему выстрелили в живот. Нападавшие вывезли его на джипе подальше, бросили умирать в расщелине между камнями где-то у черта на рогах и сбежали. Здесь и нашел его дон Хуан Матус, старый шаман, бродивший по той дикой местности.
Его слова: «Прошли годы, прежде чем я вспомнил, что на самом деле произошло со мной в те дни. В бреду я думал, что я мертв. Я видел, словно во сне, старого индейца, лечившего мою рану. Следующие дни походили на галлюцинацию; в то время я ничего не знал о состоянии повышенного осознания».
«Я проснулся, лежа на куче трав в пещере. Незнакомец представился магом и сказал, что его зовут Хуан Матус, и что он попытается излечить меня. Но он ничего не гарантировал, поскольку мое состояние было серьезным, а шансы – ничтожными».
«Мое выздоровление шло медленно. Все то время дон Хуан держал меня исключительно в состоянии повышенного осознания. Он сказал, что найти меня в таком состоянии было знаком, который указывал ему на то, что он должен был позаботиться обо мне, и именно поэтому он собирался открыть мне свои тайны. Затем он объяснил мне, кто он такой и что он намерен со мной делать. Невероятно, но я понял все, что он сказал, и, недолго думая, принял его предложение свободы.
«Когда я спросил, почему он помогает мне, он ответил, что поступает так, потому что это было веление духа, так как мы одинаковые. Я ничего не сказал, однако в своих чувствах считал себя более важным, чем индеец. Как будто прочитав мои мысли, он сказал мне, посмеявшись, что он видящий, и что мы одинаковые в том смысле, что маги формируют потомственные линии, и эти линии состоят из циклических существ, чья энергия представляет схожие модели. По этой причине мы и были одинаковыми».
«Это никоим образом не означает, что вновь прибывшие представляют собой реинкарнацию воинов из прошлого. Но они отражают те же энергетические шаблоны и имеют ту же энергетическую конфигурацию, что и воины в линии до них».
«Если мы внимательно присмотримся, то увидим, что это не такая уж и безумная идея, ведь мы можем засвидетельствовать, что на самом деле в мире есть очень похожие люди. Это следствие правила нагваля».
«Позже дон Хуан понял, что моя светящаяся структура отличалась от его. Он увидел, что у меня было только три отсека в светимости, в то время как у него их было четыре. Когда он осознал, что совершил ошибку, он пришел к выводу, что подобная неудача была предзнаменованием, имевшим большое значение».
«Дон Хуан истолковал эту ошибку как знак, говоривший о том, что пришло время обнародовать знания магов. Будучи мастером стратегии, он разработал идеальный план для раскрытия своих знаний. Он сделал это так, потому что знал, что моя энергетическая конфигурация предрекает перемены».
Карлос сказал, что, когда он вернулся домой, то почувствовал всем своим существом глубокую дрожь, которая потрясла его личность. Внезапно он завершил военную службу, оставил амбиции стать художником-скульптором, отошел на задний план; отныне его внимание было более сфокусировано на исследованиях в области социологии, он выбрал антропологию в Калифорнийском Университете Лос-Анджелеса.
«Не осознавая этого, я шаг за шагом следовал маневру, разработанному доном Хуаном, как раз до тех пор, пока не пришло время «случайно» встретить его на той самой автобусной станции. Таким образом, когда я писал свою докторскую диссертацию в университете, я фактически уже следовал заранее продуманному плану, поскольку, по его словам, никто не обратил бы особого внимания, если бы его сообщение было представлено в формате художественной книги или в эзотерической форме».

Карлос обычно рассказывал бесконечные истории о своей личной жизни. Он откровенно менял детали для каждой новой аудитории, независимо от того, был ли кто-то, кто уже слышал то же самое, но рассказанное иначе. Результаты этой стратегии иногда были забавными, иногда катастрофическими, так как это породило у некоторых слушателей убеждение, что Карлос – твердолобый лжец, который только и пытался, что надурить людей.
Он даже имел обыкновение преподносить информацию в довольно противоречивой манере, что многих приводило в замешательство. Например, во время перепросмотра – нужно ли дышать справа налево или же слева направо. Кроме того, когда мы выполняли упражнения, он мог свободно менять последовательность движений, абсолютно не придерживаясь установленного порядка. Так же загадочно обстояли дела с его возрастом и национальностью: никто не мог понять, был ли он американцем мексиканского происхождения, бразильцем или перуанцем.
Сегодня мы знаем, что в разных местах он был известен под разными именами; он жил сразу несколькими альтернативными жизнями, в которых у него были другие профессии, другие истории, не похожие на историю антрополога и известного писателя. Таким образом, Карлос хотел показать нам, что мы должны бороться за свободу от любых социальных условностей.

В тот день я встретил Карлоса в довольно подавленном настроении. Он говорил об ужасных социальных и экономических условиях, в которых мы живем: «И все это из-за безграничной жадности, глупости и жестокости коррумпированных политических лидеров, которые видят мир исключительно через чувство собственной важности.
Он выразил отвращение к грубым манипуляциям, жертвами которых мы все являемся. Закончил он свой рассказал тем, что назвал «роковая судьба человечества».
«Нас поимели!» – сказал он.
Я вопросительно посмотрел на него, он продолжил:
«Как будто было недостаточно того, чтобы страдать от сущностей из других миров, мы все еще занимаемся уничтожением самих себя. Как у расы, у нас почти уже нет надежды, скоро мы все вымрем, как динозавры».
Он продолжил:
«Для магов все происходит в последовательности числа три, по этой причине они обращают особое внимание на каждое событие, которое происходит до принятия какого-либо решения или в некоторые ключевые моменты, потому что они рассматривают их как карты намерений, которые указывают на то, что будет происходить в дальнейшем. Затем, с полной отрешенностью, не учитывая личные интересы, они принимают или отвергают предложения духа».
Я видел, что, на самом деле, маги очень серьезно относятся к правилу числа три: они используют последовательность событий как указание на то, в каком направлении следует двигаться. «Воин не оставляет незавершенных дел и не дает пустых обещаний». Поэтому, следуя традиции и выполняя требования нагвализма, таким образом я завершаю цикл.
«Исходя из этого», – продолжил Карлос, – проанализировав историю человечества, я могу сделать вывод о том, что мы безнадежно потеряны. Я говорю о массовом вымирании! О завершении существования человеческой расы!»
Его слова сильно потрясли меня, и я спросил его, видел ли он (как видящий) то, о чем говорит. В ответ он сказал, что не нужно быть видящим, чтобы знать, что нас ожидает. В качестве примера он упомянул первую и вторую мировые войны, он даже предсказал день нашего конца, говоря мне об этом с аргентинским акцентом:
«У тебя очень мало времени! Если бы я был тобой, я работал бы как сумасшедший».
В заключение он сказал:
«Правда в том, что я счастлив, что меня здесь уже не будет, чтобы увидеть это».
Внезапно я был охвачен страхом, который сперва превратился в навязчивую идею, а затем в панику, и я подумал, что наш мир вот-вот разрушится. На самом деле, в то время я хорошо продвинулся в своей работе по перепросмотру. Когда я рассказал некоторые пророчества нагваля своим спутникам, они сильно смеялись над моей доверчивостью.
Какое-то время я обижался на то, что сделал Карлос, передав мне эту паранойю. Но позже я понял, что именно это чувство заставило меня переступить порог. Это была стратегия нагваля, которая дала мне необходимый импульс для того, чтобы обрести истинное чувство срочности.
Фраза «не оставляй на завтра то, что ты можешь сделать сегодня» обрела для меня истинное значение. Я понял, что моим проклятием было то, что я всегда все откладывал на потом, и вся моя жизнь была бесконечной чередой незаконченных дел.
В своих записях я обнаружил разговор с Карлосом, в котором он говорил что-то еще о чувстве срочности:
«Чувство срочности – это то чувство, которое человек развивает и тренирует, как, например, он развивает способность различать запахи, воспринимать что-то на слух или на вкус. Бесполезно бегать из стороны в сторону в спешке, как это делаешь ты! Просто потому что это не та срочность, о которой я говорю. Для людей активная жизнь означает иметь много дел, всегда торопиться, запутываться в бесконечном количестве лишних отношений. Нет! Для воина чувство срочности сводится к попыткам быть связанным с намерением, все остальное для него не имеет значения».
«Срочность для воина не то же самое, что для обычного человека», – подчеркнул он. – Для человека быть срочным означает стремление увеличить свои шансы на получение прибыли, для воина чувство срочности – это внутреннее давление, которое заставляет его действовать безупречно.
Пытаясь понять то, о чем он говорит, я спросил его:
«Создает ли это чувство какие-либо физические ощущения?»
«Это ощущается как давление, которое происходит внутри живота. Это ощущение может приходить постепенно или внезапно».
Отвечая на другой вопрос, он сказал мне:
«Только истинное осознание нашей смерти может дать нам необходимый толчок, чтобы обрести чувство срочности. Подумайте об этом так: если мы собираемся умереть, мы уже потеряли все; тогда мы свободны делать все, что хотим, даже рисковать, чтобы преследовать наши мечты».
«Беда в том, что никто не верит в то, что они умрут, по крайней мере, не сегодня, не в этот момент; но это иллюзия, которая делает нас слабыми, потому что, полагая, что у нас есть время, мы оставляем все на потом, сначала мелочи, а затем и жизненно важные вопросы».
«Только осознание надвигающейся смерти может заставить нас действовать безупречно, только это может дать нам настоящий толчок, который заставит что-то предпринимать. Пока мы думаем, что мы бессмертны, мы не продвигаемся по пути».
«В конце концов, все, что имеет значение – это то, насколько мы безупречны в нашей повседневной жизни. Вот что определяет, сможем ли мы продолжить или нет».
Глядя мне прямо в глаза, он сказал: «Ты знаешь, что нет никаких гарантий в том, что мы закончим этот разговор живыми?»
Я почувствовал, как по спине пробежал холодок. Я сказал, что согласен с ним, но постоянно думать о смерти – значит опасаться всего, что нас окружает. Он ответил:
«Единственный способ действовать – это знать, что ты уже умер. Если тебе удастся достичь этого чувства, тогда все встанет на свои места. Только действуя безупречно, ты можешь преодолеть эту одержимость».
«Мы обречены, полагая, что будем жить вечно, и что у нас есть все время на свете, на самом деле у нас его нет вообще. По этой причине воин живет каждую секунду настолько интенсивно, насколько это возможно, постоянно ощущая прикосновение смерти».
В начале наших отношений каждый раз при затрагивании темы безупречности казалось, что аргументы заканчиваются, поэтому я снова попросил его уточнить эту концепцию. Он сказал: «Безупречность требует полной сосредоточенности на деталях, требует осознавать все, что мы думаем, говорим и делаем, двадцать четыре часа в сутки, без отдыха. На самом деле, отказавшись от нашей природной лени, мы настолько привыкаем жить в потоке, что больше не принимаем никаких других вариантов».
Дон Хуан однажды сказал Карлосу: «Хватит откладывать! Изменись!» На что Карлос ответил, что он не заинтересован в переменах. Тогда дон Хуан сказал, что не понимает, как такое возможно: как, живя с отвращением к своей жизни, Карлос все еще отказывается что-либо менять.
Сложность для тех, кто выбирает этот путь, заключается в том, что у них недостаточно энергии для принятия решений, и, в конце концов, все что у них остается – это истории о том, как действуют другие. Подобно Карлосу, каждый из нас переживает те же трудности, и всё, что требуется, – это решительность сделать первый шаг, который изменит дальнейший ход нашей жизни.
Среди магов линии дона Хуана была дискуссия о том, почему они делают то, что делают, и ответ состоял в том, что это происходит из-за страха смерти; что страх смерти – это то, что побуждает нас продолжать идти по прямой линии. У других была версия, что любовь к жизни, а не страх смерти, побудила их продолжать идти, но это не одно и то же.
«Воины знают, что только тень нашей надвигающейся смерти может дать необходимый импульс, чтобы оставаться на пути».
«Маги говорят, что срочность – это позиция точки сборки, и когда человек достигает ее, это можно заметить по тому, как меняется взгляд, ты чувствуешь происходящие изменения; с точки зрения окружающих, человек словно начинает излучать решительность».
Изменения, которые произошли в моей жизни, были поразительными; после того, как чувство нехватки времени одолело меня, чувство срочности овладело мной. Выполняя преднамеренные акты воли, человек разрывает порочный круг и начинает накапливать энергию. В результате человек начинает чувствовать необычную уверенность в себе. Как профессионал, полностью доминирующий в своей сфере деятельности, заранее знает, что делать, не беспокоясь о ситуации, которая может возникнуть.
Для меня эта перемена произошла постепенно; как только отчаяние, связанное с нехваткой времени, овладело мной, понемногу я начал избавляться от своих привычек, что, в конечном счете, привело меня к желанному чувству срочности. Осознав это, я перевернул свою жизнь на сто восемьдесят градусов. Наиболее заметным результатом этого состояния было то, что я перестал колебаться при принятии решений. Также это помогло мне перестать быть застенчивым и рассеянным человеком, которым я был всю свою жизнь до этого. Я стал более бдительным, я перестал глупо тратить свою энергию и, используя стратегии, начал управлять ей более разумно.
«Чувство срочности заставляет нас не терять ни минуты, – сказал он, – все время быть начеку, но это не подразумевает ни отчаянности, ни одержимости чем-либо. Скорее чувство срочности похоже на давление, которое заставляет человека снова и снова действовать безупречно, создавая таким образом цепь безупречных событий. На самом деле воин окружает свою жизнь безупречностью, делая ее произведением искусства».
«Не имеет значения, работаете ли вы, отдыхаете или делаете что-то еще, важно делать все с полным осознанием каждой детали. Хороший способ достичь этого состояния – это осознать, что «важно не то, как много или как быстро вы делаете что-либо, а то, насколько хорошо вы это делаете».
Карлос однажды сказал: «Если бы вместо того, чтобы смотреть в потолок, я изучал игру на фортепиано, я бы стал уже концертным исполнителем».
Говоря это, он имел в виду, что все мы тратим свою жизнь впустую, занимаясь ненужными делами, например, смотрим телевизор или сидим перед компьютером в течение долгих часов. Нам следует быть очень осторожными со своим временем. Если не думать об этом, легко можно оказаться зависимыми или одержимыми действиями, которые отвлекают нас от нужного пути.
В другой раз он сказал: «Воин стремится быть продуктивным, творческим и, если возможно, революционным в том, что он делает. Воин никогда не спешит и он никогда не тратит впустую время, поэтому он всегда занят достижением чего-либо, избеганием чего-либо или осуществлением чего-либо. Для воина жизнь – это бесконечная борьба, и он смиренно принимает свое место в битве: он ведет эту битву со всей возможной силой, безжалостностью и страстью, потому что он знает, что борется за свою жизнь».
«Дон Хуан, объясняя мне срочность воина, заставил меня понять, что только осознание смерти может дать импульс, который нужен каждому. Он сказал мне: «Только те, кто уже мертв для обычного мира, имеют доступ к миру нагваля».

Отредактировано Alter ego (25.07.24 01:37)

Просматривая свои записи, я нашел несколько заметок, в которых Карлос говорил о Ла Каталине. Он утверждал, что маги находятся в состоянии постоянной войны, особенно с представителями других кланов, говоря: «Дон Хуан использовал своего врага, ведьму Каталину, чтобы помочь мне узнать секреты магии».
У меня были сомнения в том, насколько реальной могла быть битва, которую он описал в своей книге; он, должно быть, прочитал мои мысли, или, может быть, на моем лице появилось какое-то едва уловимое выражение недоверия, потому что, глядя прямо мне в глаза, он подтвердил, что противостояние, которому подвергал его учитель, было очень реальным, и что «старый ублюдок» почти убил его. Он добавил, что у дона Хуана был настоящий бой с этой женщиной, они оба атаковали друг друга.
Тогда я не понимал, что делать с этой информацией; думать, что маг уровня дона Хуана был вовлечен в подстрекательства и мелкие разборки, казалось немыслимым. Поэтому я не был уверен, что правильно понял значение сказанного. И только после знакомства с учителями эти разговоры начали обретать для меня какой-то смысл.
Поначалу я чувствовал, что моя жизнь – это головоломка, в которой повсюду разбросаны фрагменты информации. Затем мало-помалу она наполнялась деталями, добавлялись недостающие части, и концепции становились яснее. Пример тому – война между магами.
По вечерам, после завершения ежедневных дел, мы обычно собирались у огня, чтобы поболтать – либо на кухне, либо в непосредственной близости от костра за домом. Я убедился, что, в общем-то, современные люди больше не разговаривают, они почти не делятся своим опытом друг с другом. В настоящее время, хотя семья живет в одном доме, они находятся врозь. Все они сидят, как загипнотизированные, перед телевизором, и единственное, на что их хватает – это отпускать тривиальные комментарии. Или еще хуже, когда каждый из них перед экраном своего устройства, и хотя они все еще живут вместе, они почти не знакомы друг с другом. Я хотел бы, чтобы современный человек выключил телевизор и снова вернулся к старым добрым дружеским встречам у костра.
На этих встречах мы пели, читали стихи и говорили практически на все темы. Любое событие было поводом для комментариев, потому что оно помогало нам вспомнить что-то интересное, что они или какой-то далекий предок пережили. На самом деле, можно сказать, что истории, рассказанные в свете пламени, являются культурным репертуаром нашей линии.
Беседы всегда были неформальными, безо всяких изворотов или любезностей; все происходило самым естественным образом; кто хотел, мог прокомментировать что-то или рассказать какую-то историю, хотя в целом это всегда имело отношение к теме беседы.

Именно на одной из таких встреч я впервые услышал упоминание о войне магов.

С течением времени я заметил, что иногда они ссылались на эту тему, но всегда как намек или комментарий в контексте какой-то другой темы. Впрочем, этих кратких замечаний было достаточно, чтобы разбудить мое любопытство; мне хотелось спросить, но хорошее воспитание не позволяет прерывать рассказ, и я откладывал расспросы до более благоприятного момента; но потом происходило что-то еще, и я всегда отвлекался; по какой-то причине подходящая возможность спросить никогда не появлялась. Поэтому долгое время я относился к этому как к теме из области метафор.
Когда я, наконец, попытался спросить донью Сильвию, она широко раскрыла глаза и поднесла палец к губам, намекая мне на то, что мы не будем говорить на эту тему. Я принял это без возражений, но, конечно, это еще больше усилило мое любопытство.

В то время я предполагал, что так как я не был хорошо знаком с их обычаями и местными выражениями, то было бы хорошо для себя связать их идеи и терминологию с теми, с которыми я уже был знаком по своим взаимодействиям с Карлосом. Поэтому этот вопрос, это желание узнать поподробнее осталось в моём сознании фоновым шумом без реального понимания, что об этом думать.
Время от времени я слышал, как они упоминали что-то о войне магов, или, как они ее называли, просто «войне». В своих размышлениях я полагал, что, возможно, они имели в виду путь воина, но мало-помалу я собрал воедино доказательства и понял, что они имели в виду настоящую войну, в которой были убитые и раненые.

Несколько раз я просил дона Мельчора прояснить этот вопрос, но он уклонялся от ответа. Он только качал головой и как-то странно смеялся, как будто что-то скрывал. Это побудило меня продолжать расследование; я надеялся, что когда-нибудь найду его в достаточно хорошем расположении духа, чтобы рассказать мне, в чем дело. Но, несмотря на мою настойчивость, единственный ответ, которого я смог добиться – это то, что я должен обращать внимание на рассказываемые истории, таким образом, я смогу найти ответы для себя. Он был прав, потому что, слушая эти истории, я мог составить представление о том, что произошло на самом деле.

Когда появилась хорошая возможность, я обратился к дону Мельчору с прямым вопросом: «А почему они воюют?»
«Потому что такова ситуация».
Пока он говорил, он знаком предложил сеть на соседние камни.

«Эта война длится уже много веков, и сейчас никто даже не помнит, как она началась. Этот вопрос настолько стар, что уже стал частью традиции».
Увидев на моем лице скептицизм, он продолжил:
«Но не позволяйте себя обманывать, что эта ситуация маловероятна».

Упоминая своего бенефактора, целителя Йонаса Синан'Катля, он сказал, что война поспособствовала повышению их бдительности: «Знание того, что мы находимся на войне, и что в любой момент на нас могут напасть, помогает нам оставаться внимательными».

На другой мой вопрос он ответил, что последняя битва, в которой погибло несколько человек, была уже «давным-давно». «Я думаю, это было больше десяти лет назад», – сказал он со странной улыбкой на губах.
В другой раз он сам рассказал мне, что пережил столкновение с «калекой» (Эль Манко), лидером вражеской группы. Они устроили массовую драку, используя не что иное, как макуаитль, серьезное доиспанское оружие, которое состоит из палки с привязанными острыми наконечниками из обсидианы. Если ударить точно, такое оружие может нанести серьезные увечья, но, говорят, что первый удар редко бывает смертельным.

По его словам: «Однако во время боя один из них достал мачете и убил нашего товарища. В результате остальные ответили тем, что выхватили свои мачете и прикончили двоих противников, еще несколько человек были отправлены в больницу с серьезными повреждениями. Я сам был ранен в левое плечо».
Он расстегнул рубашку и показал мне шрам сантиметров в двадцать на своем мускулистом торсе.
«Но я с лихвой отплатил тем же, именно поэтому его называют «калекой». Благодаря мне этот сукин сын хромает», – сказал он с широкой улыбкой.

«Теперь, когда ты идешь с нами, – продолжал он, – ты тоже на тропе войны; они уже попробовали твою кровь в тот раз, когда избили тебя и оставили умирать, так что будь осторожен, потому что все это по-настоящему».

Увидев мое растерянное, даже недоверчивое выражение лица, он сказал: «Только не говори мне, что ты думал, что быть воином – это всего лишь интеллектуальное упражнение. Если ты это сделал, то ты уже облажался! Здесь все по-настоящему: либо ты убиваешь, либо умираешь».

Его предостережения потрясли меня; они пробудили во мне такой страх, какого я никогда раньше не испытывал.
Я стал более осторожным и гораздо более внимательным к тому, что происходило вокруг меня, но почему-то какая-то часть меня все еще отказывалась верить, что существует реальная опасность; однако со временем я собрал достаточно доказательств того, что за мной действительно наблюдали «скрытые глаза».

Впервые я по-настоящему осознал, что происходит, когда мне по поручению пришлось одному отправиться на городской рынок.
Было за полдень, но небо затянуло темными грозовыми тучами, и казалось, что уже почти ночь. Оказавшись там, я почувствовал на себе агрессивные взгляды группы крестьян, которые пили пульке в заведении на другой стороне улицы.
Я не обратил на них особого внимания, занимался своими делами, а потом вышел на улицу. И тут я заметил, что они последовали за мной.
Я наблюдал, как двое из них отделились от группы с явным намерением перерезать мне путь. Я вспомнил истории, которые слышал, и меня охватила паника. В животе у меня все сжалось; я был уверен, что они хотят меня убить. Мое сердце бешено колотилось. Тем не менее, я продолжал идти, как будто ничего не происходило; но когда я повернул за угол, то побежал так быстро, как только мог, и скрылся в узком переулке, который вел обратно на главную улицу.
Я знал, что те, кто преследовал меня, были прямо позади, но в то же время я знал, что вот-вот столкнусь с двумя другими, которые отделились от группы.
Я не знал, что делать, когда внезапно у меня появилось странное ощущение, которое трудно описать: я увидел и услышал, как агрессоры уже приблизились еще до того, как они добрались до переулка.
Почти инстинктивно мое тело воспроизвело полученные инструкции, поэтому я укрылся за каменными воротами, присел на корточки, словно испражняясь, уперся локтями в колени, поднял кулаки и закрыл лицо руками. Мужчины прошли мимо, даже не взглянув на меня. Я видел, как эти две группы собрались поодаль, и слышал, как они выражали свое недоумение по поводу того, что потеряли меня. Они поговорили немного и ушли.
Вот так я от них избавился, но с того дня я больше никогда не передвигался с прежней беспечностью. Невероятно, как тело реагирует, когда сталкивается с угрозой смерти; внезапно все обретает смысл.
Я продолжил в полном объеме практиковать свои домашние задания; однако только после того, как я был окончательно принят в группу воинов, мне все поведали о данной теме.
Они брали меня на свои «прогулки», куда мы ходили вооруженными, чтобы, как они говорили, «выслеживать добычу», имея в виду, что мы будем шпионить за соперничающей группой.
К счастью, больше ничего серьезного не случилось. Последняя стычка произошла некоторое время назад; на религиозной вечеринке в городе на юге Мексики мы столкнулись с некоторыми членами группы соперников и завязали коллективную драку. Хотя это и привело к травмам, но смертей не было.
В тот день мы отправились на прогулку по площади этого традиционного городка, расположенного в горах, когда неожиданно встретились с сеньоритой Лолой и ее друзьями, учениками калеки. Увидев нас, она приготовилась использовать магию для атаки, но одна из наших женщин-воинов взяла железный прут из палатки торговцев и проломила ей череп. Позже я узнал, что рана потребовала более двадцати швов. Остальные обошлись несколькими царапинами и синяками под глазами.
После этого против нас было предпринято еще несколько попыток с их стороны, но мы всегда могли одержать верх, хотя иногда это давалось высокой ценой.
Так что война продолжается, и мы все всегда живем в состоянии напряженного спокойствия. На самом деле я уже забыл, каково это – жить по-другому.

После стольких лет жизни с целителями мы узнали, что для мага нормальное состояние – быть все время начеку.
Принимая тот факт, что мы находимся в состоянии войны, мы можем уничтожить худшего из всех врагов: эго, которое мешает нам ясно видеть послания духа.

Иметь дело с внешними врагами – это одно, но сосуществование с группой учеников – это вызов для всех.
Столкновения между участниками группы неизбежны. Иногда завязываются настоящие драки, которые в конечном итоге оставляют людей ранеными, во многих смыслах. Однако, в конечном итоге, нагваль и цель свободы всегда преобладают.

Именно учителя поощряли учеников к такому поведению, создавая игру «атакуй идиота». Это было своего рода озорство, которое состояло в том, чтобы беспокоить, иногда даже физически нападать на любого члена группы, который отвлекался, витал в облаках или был не синхронизирован. Его били палкой, обливали холодной водой из ведра или совершали любые другие жестокие вещи, которые приходили в голову.

Вначале я рассматривал эту практику как вторжение в мое личное пространство, но со временем мне пришлось признать, что использование этой стратегии создало соответствующую атмосферу, чтобы помочь друг другу оставаться бдительными, с дополнительным преимуществом, которое помогает отполировать шероховатости эго.
Можно сравнить эти выпады среди сотоварищей с дружескими схватками между кошками для поддержания формы.
Это очень верно, что иногда мы учимся только от ударов, но это происходит из-за сопротивления эго, и, как всегда говорил наш учитель: «Это ничто по сравнению с тем, что ждет нас там!»
«Только когда нам удается хотя бы мельком взглянуть на бесконечность, мы понимаем, что все заботы людей не имеют значения. Если эго не может справиться с мирскими делами, оно наверняка не сможет противостоять ужасающему неизвестному, которое ждет нас».

По этой причине единственное, что действительно имеет значение в жизни воина, – это безупречность, и нет ничего лучше, чем постоянно находиться под угрозой смерти, чтобы достичь этого.
Я помню, как был потрясен, когда впервые узнал, что учителя обеих групп сговорились между собой, чтобы «помочь новым».
«Помощь» обычно подразумевала какую-нибудь ужасную драку или что-нибудь похуже. Именно это и случилось со мной в тот день, когда они напали на меня. В то время я полагал, что моя встреча с этими хулиганами в горах была просто совпадением, но сегодня я знаю, что это была ловушка, подготовленная заранее.
Таким образом, в определенном смысле наши столкновения дают продолжение традиции ритуальных «цветочных войн», которую мы унаследовали от наших предков; однако здесь нет места для ошибок, потому что, даже когда есть согласие между противоборствующими сторонами, опасность реальна, и человек сталкивается со смертью на каждом повороте дороги. В моем случае, если бы не забота со стороны моего учителя, я уверен, что не выжил бы.
Я уже слышал истории о том, что в мир нагваля можно войти, только если ты уже мертв.

Вначале я воспринял это как нечто символическое, но из того, что я видел, и из историй, которые слышал, стало понятно, что это, безусловно, так, поскольку у каждого из воинов, которых я знаю, есть подобные истории, такие как история одного нашего товарища Маргарито. Для него вход в мир нагваля означал настоящую смерть.
Маргарито столкнули с обрыва, его доставили в больницу с серьезными травмами, а оттуда его отвезли прямо в морг, потому что ему уже ничем нельзя было помочь. Там доктор подписал свидетельство о его смерти.
По обычаю, родственники поспешили устроить похороны, но поговаривали, что во время похорон приехал странный старик. Он подошел к телу, прошептал ему несколько слов и безмолвно ушел. Говорят, что умерший внезапно сел в гробу и начал говорить, напугав всех до смерти, и что в тот день он ушел с нагвалем, чтобы больше никогда не вернуться.
Что касается еще одного моего партнера, то они привели его истекающим кровью к учителю после того, как он получил ножевое ранение в грудь. Он выжил только благодаря заботе целителей. А еще одного привезли с болезнью, от которой он был скорее мертв, чем жив.
Учителя были очень строги с ним; они сказали, что если он не будет следовать их инструкциям в точности, он умрет.
Так что у каждого из нас есть свои собственные истории; то, что никогда не изменится, – это тот факт, что мы все умираем с момента нашего прибытия.

С тех пор как я присоединился к ним, я видел, как многие приходят и уходят; некоторые говорят, что их интересуют знания целителей, но скоро наступает реальность.

Какое-то время донья Сильвия даже предлагала занятия по гербологии по выходным, однако, в конце концов мы увидели, что у всех есть другие обязательства.
Одни должны были заниматься своим делом, другие – семьей, любовниками или вредными привычками, так что ни у кого не было времени для духа.

Теперь я понимаю, почему маги говорят, что они принимают только тех, кто уже
мертв.

Это реально: правда в том, что в борьбе остаются только те, кто так или иначе уже умер для мира.

Однажды Дон Мельчор сказал: «Только те, кто уже мертв, могут следовать путем
магии».
Затем он уточнил: «Конечно, я не имею в виду быть физически мертвым; но это означает умереть очень определенным образом, когда вы покидаете свою человеческую форму».
Задача потери человеческой формы была для меня трудной концепцией, особенно с той огромной привязанностью, которую я испытывал к эго.
Для меня это был постепенный процесс, я его почти не замечал.

Однажды, однако, я воспринял, что, когда случилось что-то, что раньше расстроило бы меня, я больше не беспокоился об этом. Потом произошло кое-что еще, и я понял, что перестал чувствовать как раньше; я все еще был собой, но с такой отрешённостью, что едва узнавал сам себя.

Я мог понять больше, чем те уроки, которые получил о том, как держать наши эмоции под контролем; как говорила донья Сильвия: «Вы должны контролировать свои эмоции, никогда не позволяйте им контролировать вас. Если вы контролируете свои эмоции, вы будете контролировать свою жизнь.
Существует большая путаница между вниманием к нашей интуиции и принятием решений, основанных на эмоциях. Иногда незнание того, как распознать разницу, может привести человека к катастрофе».

Однажды она сказала: «Обретение контроля над своими эмоциями имеет огромное значение. Держите свои цели ясными и перестаньте поддаваться своим плохим привычкам».

«Неужели все так просто?» – спросил я, пытаясь вытянуть из нее побольше информации.
«Конечно!» – сказала она решительно и пояснила, что под моими пороками она имела в виду мою преувеличенную реакцию на все, что со мной происходило. Она сравнила мои эмоции с ветром, который болтает меня из стороны в сторону.

Научиться контролировать себя было для меня очень трудно; в каком-то смысле я обижался на то, что мне пришлось прекратить делать то, что я всегда делал, поскольку для меня этот способ существования был тем, что я считал «самим собой»; но позже я понял, что моя личность была только описанием, которое я узнал; это не было настоящим «мной», как я полагал. Скорее это было похоже на то, как если бы я жил в театре, всегда играя роль, которая на самом деле не была моей.

Обуздав свои эмоции, я понял, что, хотя и могу их чувствовать, я держу их под контролем, и если захочу, никто никогда о них не узнает.