В жизни, возможно, каждого человека был такой момент, когда он спрашивал сам себя, вглядываясь в "общегуманистические ценности", выпукло имеющиеся в самом себе - что ему прямо сейчас мешает пойти наперекор "всему святому и прекрасному в себе и мире", что называется "напролом", "пойти на страх", - потому что именно страх абсолютной неизвестности, подобный страху смерти, удерживает человека в жестких рамках этих лекал массового сознания? И, оставляя эту безумную затею, тут же возвращался "в строй" здравомыслия и разумной умеренности, не спеша упорствовать в черезчур "смелых" экспериментах до того, как будут испробованы все пути отхода, и найден способ пойти на риск, не рискуя при этом собой, т.е. непрерывной последовательностью ощущений, которые лежат в основе самоидентификации взрослой разумной человеческой личности.

Человек видит в "поворотный момент", что, пойди он "на страх" до конца, он потеряет в жизни вообще какой-либо ориентир или целевой смысл, указующие направление его "временно-пространственной ориентации" в жизненном процессе, и перестанет быть в состоянии этот процесс осуществлять последовательно и сохраняя некоторое подобие единства намерения и осмысленного целеустремления и осознанности нахождения в любой его точке здесь и сейчас, которое имеется у него, посредством того, что он "не проявляет излишнего упорства в самоочевидных вопросах, ответ на которые всем понятен без слов с раннего детства, а если не понятен, они либо дурачатся за твой счет, либо им требуется очень серьезное лечение".

К чему я все это пишу? Разумеется, у меня нет идеи наивных ожиданий того, что кто-то сможет раньше полагающегося срока пройти этот заметный "барьер" в своем собственном духовном/магическом развитии. Но у меня есть память о том, как я сам упирался в него, и был вынужден сдавать назад, не имея таковых ориентиров, которыми можно было бы "заменить" таковые, с которыми я сталкивался "в лоб", с одной стороны понимая, что я хочу идти путями воинов, и у воина нет ни чести, ни достоинства, ни семьи ни имени ни родины, а с другой видя самого себя, погруженного во все перечисленные явления по жизни чуть менее, чем с головой и без какой либо задней мысли, даже не в состоянии помыслить себя не относящимся к понятию "родина", "отечество", "совесть" и так далее, как либо иначе, чем полагается тем, кто не является "падшим из рода человеческого" выродком, как это замечательно описано в повести и экранизации Братьев Стругацких Обитаемый остров.

Я хотел в этой статье приоткрыть завесу тайны с того, что в итоге позволяет "магам", то есть "воинам", потерявшим человеческую форму (по К.Кастанеде), перешагнуть через этот барьер, и откуда они берут ориентиры, модели и стимулы для дальнейшего движения, когда "корни", которыми человек прирастает к миру, который его породил и воспитал, оказываются обрублены без возможности восстановления.

Ничто не позволяет. Ниоткуда не берут. У них их вообще нет. Но они перешагивают его, ориентиры и модели у них имеются гораздо более четкие, последовательные и осознанные, чем у человека и воина, не находящегося "с другой стороны поля боя", на котором происходит повседневная схватка человека с самим собой, называемым "внешний объективный мир" и "общество", по сути становясь на шаг в стороне от них, и обладая обзором той картины, на которой они толкаются локтями вслепую, не видя ни на локоть вперед, и называя это "слепой фартуной", "судьбой", "случайностью" или "роком", либо называя свою слепоту "провидением", "божественным промыслом", "предначертанием", поскольку признаться в ней не позволяет глупая гордыня.

Дело в том, что, перешагивая через барьер "прыжка в пропасть", воины знакомятся "лично" с Силой, называнной К. Кастанедой Намерением, Духом или Орлом, и эта Сила, не умозрительно и иносказательно, а реально, ощущаемо и буднично, то есть через чувственный опыт их личной жизни повседневного мира, испытываемый день за днем, что позволяет им совершить очень простой маневр, перенося свое восприятия этого мира в будущее, посредством осуществления реал-тайм перепросмотра, т.е. призывания в своем здесь и сейчас тех состояний "целеполагания и морального ориентирования", которые у них самих объективно имелись на момент "до" пересечения ими точки невозврата, при этом получая возможность утилизации того аспекта нахождения в них, который касается возможности продолжать осмысленное последовательное целеполагание и бытие социальной личностью этого мира, с одной стороны, и при этом будучи лишенными критического недостатка, который сводил в прошлом эту полезную функцию на "нет", то есть на полный ноль возможности быть использованной по полезному назначению, в связи с полным контролем над сознанием того, кто пользуется ею, принимая на себя все те идеалы, образы мышления, "общегуманитарные" психоэмоциональные и поведенческие реакции, не позволяя ему выходить за пределы границ целеполагания и целеустремления, которые вприсаны в жесткие рамки имеющихся внутри данного энерго-информационного механизма набора социально-обусловленных клише, программируемых масс-медиа и масс-культурой "интеллектуально значимого потребления" сценариев тех микро-эволюционных процессов, которые в принципе могут протекать в процессе жизнедеятельности взрослой разумной личности, и, что гораздо менее очевидно, но в чем состоит, относительно "намерения идти путями воинов", - функционально блокируя возможность человека выбрать сценарную программу собственного развития (без заранее заданной программы не развивается ничто в Реальном Мире - допущение обратного является ярким образчиком распространенного способа самообмана), которая не является предложенной ему "материнским" провайдером мета-программ из крайне узкого и незамысловатого набора вписанных в прото-социопсихогенетическую матрицу "тоналя времени" в его локальной культурно-языковой пространственной однородности.

Вместо того, чтобы "добавлять" в жесткую и неизменяемую "пользователями" по определению, матрицу тоналя времени, "духовно-продвинутые" эргрегоры, то есть учения, со всеми их внутренними "прибамбасами" когнитивно-социо-психо-энергетического характера, меняющего "оттенок" свечения сознания своих адептов в ту или иную сторону общего "материнского" спектра, характерного для данной социо-психогенетической однородности в общем, эти эргрегоры переиспользуют отдельные элементы, уже имеющиеся в данной матрице, "одевая" их в собственную "палитру" не похожих внешне ни на что иное нейро-программных кодов, т.е. образов, выражений, несущих с собой очень конкретные психо-эмоциональные коды, которые оказываются "вшиты" в сознание "пользователей" посредством их неосознанного выполнения, в то время, как они не способны даже на миг усомниться в истинности "их собственных идеалов и убеждений", чувств, мыслей и стремлений, представлений о добре и зле, и, конечно же, о собственной неповторимости и уникальности как частей чего-то большого и очень отдельного, непохожего и неповторимого в своей оригинальности и аутентичности, отчетливо затеняющей все остальное пространство социо-психогенетического фона, из которого они сами вырастают, и к которому в действительности прикреплены корнями, без какой-либо возможности реальной самостоятельности в чем-бы то ни было